|
Случалось, между прочим, -- и учителя взирали на это благосклонно, -- что студенты в таких жизнеописаниях обрушивались на нынешнее состояние дел в мире и на Касталию с критикой и высказывали бунтарские мысли. Помимо всего прочего, сочинения эти очень многое говорили учителям о моральном и духовном состоянии авторов как раз в то время, когда студенты пользовались наибольшей свободой и не находились под пристальным контролем. До нашего времени дошли три таких жизнеописания, сочиненных Иозефом Кнехтом, и все три мы приведем от слова до слова, полагая их наиболее ценной частью нашей книги. Написал ли Кнехт только эти три вымышленные автобиографии, не потерялась ли какая-нибудь еще -- об этом возможны самые различные предположения. Определенно мы знаем только, что после того, как Кнехт сдал третью, "индийскую", биографию, канцелярия Воспитательной Коллегии рекомендовала ему для следующей выбрать более близкую историческую эпоху, о которой сохранилось больше документальных свидетельств, и обратить внимание на исторические детали. Из рассказов и писем мы знаем: Кнехт действительно занялся сбором материалов для новой такой биографии, где хотел изобразить себя в восемнадцатом столетии; он намеревался выступить в роли швабского теолога{2_3_04}, который оставляет церковную должность, дабы целиком посвятить себя музыке; кстати, этот теолог -- ученик Иоганна Альбрехта Бенгеля{2_3_05}, друг Этингера{2_3_06} и некоторое время гостит в общине Цинцендорфа{2_3_07}. Нам известно также, что в ту пору Кнехт прочитал и законспектировал много трудов, частью весьма редких, о церковных уставах, пиетизме{1_01} и о Цинцендорфе{2_3_07}, о литургиях и старинной церковной музыке. Дошло до нас и то, что Кнехт был поистине влюблен в образ — 264 —
|