|
Такого рода истины, пожалуй, могут показаться несколько избитыми. И все же они вошли в прелиминарии к этой долгой истории -- истории двойной кодификации моральных отношений между мужем и женой, как в рамках общих призывов к сдержанности, так и в плане сложного учения об эмоциональной коммуникации посредством сексуальных удовольствий. * "Монополистический" принцип: внебрачные половые связи совершенно недопустимы. Требование "дегедонизации": в своей сексуальной практике супруги не могут руководствоваться экономикой удовольствий. Установка на зачатие: целью соития является продолжение рода. Вот главные признаки той этики супружеской жизни, которую разрабатывали моралисты ранней Империи, прежде всего, стоики. Впрочем, здесь нет ничего, что составило бы специфику позднего стоицизма: подобные же нормы можно найти в законах, которые Платон дал гражданам своего Государства, позднее Церковь обяжет их соблюдением добрых христиан. На протяжении веков именно эти три принципа с гораздо большим правом, нежели все ухищрения стоического ригоризма или же моральные проекты эпохи неизменно выступали в качестве источника той сексуальной строгости, которую следовало навязать браку. Но постоянство этих принципов само по себе отнюдь еще не свидетельствует о полном их тождестве. Мораль императорской эпохи, в той или иной степени отмеченная влиянием стоицизма, не могла удовольствоваться ролью посредника, который просто передаст христианству заимствованный из Платоновой утопии кодекс "монопольного" брака, нацеленного на продолжение рода и чуждого удовольствию. Она привнесла сюда целый ряд своеобразных отклонений, выявляющих формы, вызванные развитием культуры себя. ________________ 1 Там же, 156d. В Plutarque et stoicisme (P. 109) Бабю (Babut) замечает, что Антипатр, Мусоний и Иерокл "интересуются скорее браком, нежели любовью, кажется, их главная цель -- доказать, что брак не мешает вести жизнь философа, наконец, мы не встретим у них и намека на одну из главных идей Amatorius: женщина способна внушать любовную страсть не хуже мужчины ". Прежде всего следует отметить, что Платон одним из главных оснований для ограничения сексуальных связей рамками матримониальной структуры считал потребность в умножении числа детей, необходимых полису для того, чтобы выжить и сохранить свое могущество. Христианство же будет оправдывать связь сексуальных отношений с браком тем, что плоть отмечена печатью греха, падения и зла, и лишь супружеские узы могут вернуть ей законный статус, не устранив, впрочем, сомнений в ее совершенной невинности. Таким образом, хотя для Мусония, Сенеки, Плутарха или Иерокла понятие пользы весьма существенно, а удовольствие явно остается "под подозрением", связь между браком и aphrodisia они обосновывают по преимуществу не через утверждение примата социальных или политических целей брака и не через постулирование изначальности зла, присущего удовольствиям, но устанавливая их сродство и сопричастность природе, разуму, сущности. Чтобы подчеркнуть эту специфику позиций и доктринальных подходов, заметим, что в данной форме этики абсолютная сексуальная монополия, которую хотели закрепить за браком, сосредоточена не столько на "внешней" полезности брака или "внутреннем" отрицании удовольствия, сколько на попытке согласовать друг с другом, свести воедино несколько разных типов связи: — 121 —
|