История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том 2

5. Перипатетиков последнего периода вряд ли вообще можно назвать перипатетиками, ибо эта школа была поглощена неоплатонизмом, последним великим достижением греческой философии, и последние перипатетики либо склонялись к эклектизму, либо занимались исключительно комментированием работ Аристотеля. Так, Анатолий из Александрии, ставший епископом Лаодиции около 268 года н. э. и у которого учился Ямблих, сочетал в своем трактате о числах от 1 до 10 рассмотрение реальных свойств чисел с пифагорейским «числовым мистицизмом».

Фемистий (ок. 320–390 н. э.), учивший людей в Константинополе и других местах Востока, но так и не ставший христианином, утверждал, что он выбрал себе в учителя мудрости Аристотеля и либо перефразировал, либо комментировал некоторые из работ великого философа, но на самом деле находился под гораздо более сильным влиянием платонизма. Вместе с поздними платониками он определял философию как занятие, «уподобляющее человека, насколько это возможно, Богу» (ср. «Теэтет» Платона).

Глава 41

Поздняя Стоя

В ранний период Римской империи приверженность стоиков практическим и моральным принципам своей школы приобрела религиозную окраску – в связи с принятием доктрины, что человек состоит в родстве с Богом и обязан любить своих сограждан. Благородная мораль Стои особенно ярко проявилась в учении трех великих стоиков той эпохи – Сенеки, Эпиктета и Марка Аврелия. В то же самое время в Стое, как и в других школах, проявилась тенденция к эклектизму. Не чуждалась Стоя и интереса к современным научным исследованиям – можно вспомнить, к примеру, географа Страбона. На наше счастье, сохранились многочисленные литературные источники того времени, что позволяет получить четкое представление и о самом учении поздних стоиков, и о его крупнейших представителях. Так, до нас дошли многие произведения Сенеки, а также четыре из восьми книг Флавия Арриана, в которых он излагал лекции Эпиктета, а книга «К самому себе» Марка Аврелия демонстрирует нам стоического философа на римском троне.

1. Луций Анней Сенека из Кордовы был сначала учителем, а потом министром императора Нерона; это по его приказу философ вскрыл себе вены в 65 году н. э.

Как и всякий римлянин, Сенека придавал огромное значение практической стороне философии, этике и – в пределах сферы нравственного – исследовал вопрос, как прожить добродетельную жизнь, не углубляясь при этом в теоретическое изучение природы добродетели. Он не ищет интеллектуального познания ради него самого, он рассматривает философию как средство обретения добродетели. Философия необходима, но ею следует заниматься ради практической цели. «Пусть наши слова приносят не удовольствие, но пользу – больной ищет не того врача, кто красно говорит»1. Высказывания Сенеки на эту тему вызывают в памяти изречения Фомы Кемпийского, например: «Стремление знать больше, чем требуется, – это род невоздержанности»2. Проводить время в так называемых свободных исследованиях, не имея перед собой практической цели, – потеря времени. «Есть только одно подлинно свободное искусство – то, что дает свободу»3. И он призывает Луцилия отказаться от литературной игры, сводящей сокровенные вопросы бытия к жонглированию грамматическими и диалектическими терминами. Сенека до определенной степени интересовался и физическими науками, однако был убежден, что главная задача философии заключается в том, чтобы научить человека управлять своими страстями, что позволит ему стать равным Богу. Сенека часто использовал описания явлений природы, например землетрясений в Кампанье (63 год н. э.), в качестве иллюстраций для своих моральных сентенций. Тем не менее он одобрял изучение природы (под влиянием идей Посидония) и даже заявлял, что знание природы желательно само по себе, но даже в этом проявился его практический и человеческий интерес.