История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том 1

Счастья можно достигнуть, стремясь к добродетели, то есть пытаясь стать похожим на Бога, насколько это возможно для человека. Мы должны сделаться «похожими на Божество, и это означает стать праведником, руководствуясь мудростью»2. «Боги заботятся о всяком, чье желание заключается в том, чтобы стать справедливым и походить на Бога, в той мере, в какой человек может достичь сходства с Божеством, стремясь к добродетели»3. В «Законах» Платон заявляет: «Пусть у нас мерой всех вещей будет главным образом Бог, гораздо более, чем какой–либо человек, вопреки утверждению некоторых». (Таков ответ Платона Протагору.) «Поэтому кто хочет стать любезным Богу непременно должен, насколько возможно, ему уподобиться. В силу этого, кто из нас рассудителен, тот и любезен Богу, ибо подобен ему… » Платон говорит, что «в высшей степени прекрасно, хорошо и полезно во имя счастливой жизни совершать жертвоприношения богам, общаться с ними путем молитв», подчеркивая, однако, что жертвы безнравственных и нечестивых людей богам неугодны. Таким образом, поклонение богам и добродетель – это составляющие счастья, так что, хотя стремление к добродетели и праведная жизнь и являются средствами его достижения, добродетель сама по себе – это не нечто внешнее, а неотъемлемая часть счастья. Благо – это условие существования души, и по–настоящему счастливым и хорошим можно назвать только добродетельного человека.

Добродетель

1. Можно сказать, что Платон в целом разделял мнение Сократа о том, что добродетель – это знание. В «Протагоре», критикуя софистов, Сократ говорит, что абсурдно было бы предполагать, что может быть нечестивая справедливость или несправедливая набожность и что добродетели не могут быть несовместимыми. Более того, невоздержанный человек стремится к тому, что наносит ему вред, в то время как умеренный стремится к тому, что хорошо и полезно. А стремление к хорошему и полезному – это признак мудрости, в то время как стремление к тому, что приносит вред, – признак глупости. Поэтому мудрость и умеренность всегда сочетаются друг с другом. Опять–таки, истинная доблесть или мужество заключаются в том, чтобы, к примеру, не покинуть своего места в битве, хорошо осознавая, какой опасности подвергаешься; это вовсе не означает любви к ненужному риску. Такой тип мужества, так же как и умеренность, неотделим от мудрости. Платон конечно же не отрицает, что есть добродетели, отличающиеся объектом своего приложения и относящиеся к привычкам души; но все они составляют единство, ибо они есть выражение знания о том, что такое добро и что такое зло. Поэтому все отдельные добродетели объединяет благоразумие или знание того, что составляет истинное благо для человека и как его достичь. В «Меноне» совершенно ясно говорится, что, если добродетель – это знание или благоразумие, ей можно научить, а в «Государстве» показано, что только философ знает, в чем заключается истинное благо человека. Только он и может научить добродетели, ибо обладает точным знанием, а вовсе не софист, удовлетворяющийся «расхожими» представлениями о ней. Смысл доктрины, гласящей, что добродетель – это знание, заключается в том, что благо – вовсе не относительное понятие, это нечто неизменное и абсолютное: в противном случае оно не могло бы быть объектом познания.