Герменевтика субъекта

[42] «Ei oun apokluseias palin di' epimeleias biou ton epiplasthenla te kar-dia sou rupon, analampsei soi to theoeides kallos». (Если взамен, озаботившись твоей жизнью, ты очистишь твое сердце от шлака, в тебевоссияет божественная красота). (Gregoire de Nysse. De Beatitudinibus,Oratio VI // Patrologie grecque, t. 44, p. 1272a).

[43] Gregoire de Nysse. Traite de la virginite / trad. M.Aubineau. Paris,Ed. du Cerf, 1966. См. в той же книге притчу о потерянной драхме(ЗООс—301с, XII, р. 411–417), которую Фуко часто приводит как пример заботы о себе (на конференции в октябре 1982 г., в Dits et Ecrits, IV,N 363, p. 787): «Под грязью, я думаю, надо понимать запятнание тела, когда ее „отмывают", благодаря „заботе" (epimeleia) о собственнойжизни, монета сверкает как новенькая» (301с, XII, 3 р. 415).

[44] В одном из интервью в январе 1984 г. Фуко уточняет, что в этомтрактате Григория Нисского (303с—305с, XIII, р. 423–431) забота осебе, «по существу, определяется как отречение от всего земного; этоотречение от всего того, что связано с любовью к себе, привязанностью к себе земному» (Dits et Ecrits, IV, N 356, p. 716).

[45] О значении melete см. лекцию от 3 марта, второй час, а также от17 марта, первый час.

[46] О техниках медитации (и особенно о размышлении о смерти) см. лекцию от 24 марта, второй час, а также лекции от 27 февраля, второйчас, и от 3 марта, первый час.

[47] О досмотре души см. лекцию от 24 марта, второй час.

[48] О способах фильтрации представлений, особенно у Марка Аврелия, и в сравнении с испытанием идей у Кассиана см. лекцию от24 февраля, первый час.

[49] В «моральном дендизме» легко увидеть отсылку к Бодлеру (см. сфаницы, которые Фуко посвятил «установке на современность» (attitude de modemite) и бодлеровскому ethos'y в Dits et Ecrits, IV, N 339,p. 568–571), а в «эстетической стадии» — прозрачный намек на экзи-сгенциальный триптих Кьеркегора (эстетическая, этическая, религиозная стадии); при этом эстетическое (воплощением которого служатСтранствующий Жид, Фауст и Дон Жуан) — это жизнь индивида, растрачивающего ее в погоне за неизвестно чем, мгновения для него сутьхрупкие вместилища удовольствия (как раз ирония и позволяет перей-тч к этической стадии). Фуко был внимательным читателем Кьеркегоpa, хотя практически он не упоминает' этого автора, оказавшего на него столь же решающее, сколь и скрытое влияние.

[50] Этот тезис эллинистической и римской философии, утратив в новых социополитических условиях силу нравственного и политического воздействия (как будто греческий город всегда был его родной I стихией) и обретя в «себе» последнее убежище, сделался некоторым I топосом, если не бесспорной очевидностью, истории философии (в ис-полнении Брейе, Фесгюжьсра и др.). Во второй половине века статьи о I надписях и преподавательская деятельность всемирно знаменитого ученого Луиса Робера («Opera minora selecta». Epigraphie et antiquites grecques. Amsterdam, Hakkert, 1989, t. VI, p. 715) показали несостоятельность этого представления о греке, лишившемся своего города и потерявшемся в слишком большом мире (всеми этими указаниями я обязан II. Вейну (P. Veyne)). Этот тезис об ослаблении города в эллинистическую эпоху Фуко оспаривает, среди прочих, в Le Sousi de soi (см. главу III: «Забота и другие», р. 101–117: «Политическая игра»; см. также р. 55–57). Для Фуко речь идет прежде всего о том, чтобы оспорить тезис об удалении с политической сцены города в эллинистических монархиях (р. 101—ЮЗ), и затем о том, чтобы показать (что он делает и в данном курсе), что забота о себе, по существу, определяется, скорее, как способ жить вместе, нежели как прибежище индивидуализма («забота о себе […] проявляется тогда как интенсификация общественных связей», р. 69). П. Ало (Hadot P. Qu'est-ce que la philosophic antique? Paris, Gallimard, 1995, p. 146–147) возводит предрассудок об исчезновении города к работе G. Murray 1912 г. (Four Stages of Greec1 Religion. New York, Colombia University Press).