|
1933*.II. 16. Доргой Кирилл, сидя на вещах пишу тебе несколько слов, тотъко для того, чтобы ты не думал, что я забываю о тебе. Гисать-то вообще некогда. Возвращаюсь «я домой»* обыкновенно в 12 часов, или в 111/2, пока поужинаешь и соберешься спать — уже бывает 1—2 часа ночи. Да и писать в камере очень трудао. Негде, разговаривают. Так все откладывается письмо со дня на день. В выходной день бываешь особенно занят. К эгому дню обычно приурочиваются заседания научных кружков, беседы и т. д., а кроме того стараешься воспользоваться тишиной в учреждении, чтобы несколько подзаняться. Письмо доканчизаю в вагоне. Устроились совершенно неожиданно очень хорошо — в особом вагоне, поданном прямо к управлению, сидим в купе вдвоем. Так ехать — одно удовольствие. Целую тебя, дорогой. Ты что-то редко пишешь. А для меня получение из дома письма — праздник. Дорогая Тика, ждал письма от тебя, но не дождался и уезжаю из Свободного. Пишу тебе из вагона. Очень свободно и по домашнему, так что мы с П. Н. наслаждаемся в ожидании, когда прицепят паровоз, чтобы довезти нас на станцию Михай-ло Чесноков, а там прицепить к проходящему поезду.— Вот, пока писал тебе, наши три вагона тронулись, значит скоро и поедем.— Как твои щечки? Сделались они розовыми? Хорошо ли ты кушаешь за здоровье папы? Напиши что ты теперь играешь. Надеюсь, что ты научишься играть хорошо. Играешь ли ты с Микой и с Олей в четыре руки? Ты ничего не пишешь о своих куклах, как оне живут у тебя и как себя ведут. Крепко целую свою дорогую дочку. 1934.11.16 г. Свободный. Дорогая Аннуля, вот вновь переселяюсь. Собрали вещи, сегодня через час уезжаем на станцию ж. д.— Михайло Чесноков с тем, чтобы сесть на поезд. Однако, несмотря на всевозможные льготные условия сесть очень труд 1 но, и еще большой вопрос, удастся та. Едем в Сковородино с П. Н. Как и следовало ожидать, вепей, из ничего, накопилась груда. И мягкие вещи, и обувь, и прсвизия, и посуда, и книги, и различные [нрзб. ] и материалы для >пытов, и приборы — чего только нет. Одних только выписок из :ниг — различных данных для работы накопился ворох. Сюда пглсоединяются еще вороха деловых бумаг. Получается какое-то гутешествие провинциальных старосветских помещиков, а казалось бы — ничего нет. Собирались чуть ни три недели, если не больше. Имейте в виду—не таскайте с собою в дорогу ю возможности никаких вещей. Лучше жить неудобно, чем тас:ать тяжести и рисковать из за них не сесть на поезд из за имущества, которое в таких случаях из движимого превращается в недвижимое или, во всяком случае, в почти недвижимое. Устали от этих сборов весьма и теперь уже ждем не дождемся, когда будем на новом месте. Мы едем в западном направлении; но, как шутили, тут такой сплошной восток, что все же едем на восток. И в самом деле, ведь для Москвы Сковородино есть восток, и тоже весьма дальний, но на 500 км ближе к вам, чем мы находимся сейчас. Получил я полушубок и шапку с ушами. К сожалению полушубок «элегантный», т. е. черный, тогда сак у большинства здесь более простые, белые. Этот черный полушубок, как и все ему подобное, мажется, и стоит только надеть его, как руки — словно из печной трубы. Мне было приятно, что С. А.2 вспоминает с вами сибирские лиственницы. Впрочем Вася и сам их видел, так что знает их пурпурную кору, совершенно неожиданного у деревьев цвета. Проходя по лагерю я всегда любуюсь на стволы лиственниц, набросанных для распилки на дрова. — 61 —
|