|
«Люди заблуждаются, считая себя свободными, – пишет Спиноза. – Это мнение основывается только на том, что свои действия они сознают, причин же, которыми они определяются, не знают» («Этика», часть II, схолия к теореме 35). Они осознают свои желания и стремления, но не причины, которые заставляют их желать и стремиться к чему-то («Этика», часть I, Прибавление; см. также Письмо 58 к Шуллеру). Но как же им не считать себя свободными в желаниях, ведь они хотят того, чего хотят? Спиноза и не отрицает непосредственности побуждений (см., например, «Этика», часть III, схолия к теореме 2), являющейся свойством conatus’ а. Ошибка людей в том, что они абсолютизируют эту непосредственность, не видя ее зависимости от природы и истории. Но она не может быть независимой, ибо в этом случае не было бы никаких причин ее существования и действенности. Желание – не государство в государстве. Я хочу того, чего хочу? Конечно, но не неопределенным образом! «В душе нет никакой абсолютной или свободной воли; но к тому или другому хотению душа определяется причиной, которая в свою очередь определена другой причиной, эта – третьей, и так до бесконечности» («Этика», часть II, теорема 48; см. также часть I, теорема 32 и доказательство). Нельзя выйти из реальной действительности. Нельзя уйти от необходимости. Значит ли это, что каждый из нас остается пленником того, что он есть? Вовсе нет, потому что разум, который есть в каждом из нас, не принадлежит никому. Как же он может нам подчиняться? «Разум не приемлет повиновения, – пишет Ален. – Геометрического доказательства достаточно, чтобы убедить нас в справедливости теоремы, но если вы принимаете ее на веру без доказательства, значит, вы глупец и предаете собственный разум» (Речь от 12 июля 1930 года). Вот почему тираны так не любят правду. Она им не подчиняется. Вот почему тираны так не любят умных – ведь разум подчиняется только самому себе, и оттого – свободен. Разум свободен, конечно, не в том смысле, что имеет выбор, т. е. волен думать что угодно. Просто его собственная необходимость является залогом его независимости. Истину не выбирают; она именно потому истина, что определяется не выбором. Она с необходимостью утверждается перед каждым, кто ее знает, хотя бы частично, и для того чтобы освободиться, хотя бы частично, от себя, достаточно знать истину (истина одна для всех, кто ее сознает; когда невротик занимается математикой, математическая истина не становится более «нервной»). Можно назвать такую свободу свободой ума или свободой разума; это есть не что иное, как свободная необходимость истины. Это свобода в понимании Спинозы, Гегеля, а также, видимо, Маркса и Фрейда – свобода как понятая необходимость или, скорее, как понимание необходимости. Истина никому не подчинена, даже субъекту, который ее осмысливает. Вот почему она свободна и служит освобождению. — 397 —
|