Закон (Loi)Универсальное и обязательное к исполнению высказывание. Очевидно, что понимаемых в этом смысле «законов природы» не бывает. Мы употребляем это слово по аналогии, имея в виду определенные наблюдаемые закономерности. Напротив, разумность универсума молчалива (никаких высказываний) и проста (никаких категорических требований). Ей хватает порядка тождества, а ее необходимость, если бы вдруг понадобилось дать ей формулировку, звучала бы не в повелительном, а в изъявительном наклонении. Человеческие законы стремятся к этой модели («каждому приговоренному к смерти отрубят голову»), но полностью не достигают ее никогда. Это происходит от недостатка возможностей или избытка желания. Отсюда идея Бога, являющего собой всемогущую волю: Бог существует одновременно в изъявительном и в повелительном наклонениях. Доведенная до предела идея молчания избавляет нас от антропоморфизма в обоих этих видах. Закон есть то, что исполняется обязательно (необходимость) или должно исполняться обязательно (правила и обязательства). В первом случае мы говорим о законах природы, во втором – о нравственных и юридических законах. Первые не зависят от нашего желания или нежелания, но действуют одинаково неизбежно на всех. Вторые, устанавливаемые согласно воле большинства, никому не навязываются: они существуют в качестве законов постольку, поскольку мы обладаем возможностью их нарушать. Если бы убийство было невозможным, не нужен был бы ни один закон, запрещающий убийство. Если бы земное притяжение можно было отменить, оно перестало бы быть законом. Первостепенное значение имеет юридическое значение термина. Закон это прежде всего обязательство, налагаемое властью. О законах природы можно говорить лишь во вторую очередь, потому что в нашем воображении существует представление, что природа тоже подчиняется какой-то власти, которая должна быть Богом. Разумеется, это не более чем метафора. Природа не настолько свободна, чтобы кому-то повиноваться. Что касается Бога, то он слишком свободен, чтобы командовать. Было бы непростительным упущением не привести знаменитое определение, предложенное Монтескье: «Законы в самом широком значении этого слова суть необходимые отношения, вытекающие из природы вещей» («Дух законов», книга I, глава 1). Впрочем, удовлетвориться этим определением мы также не можем. Ведь если признать, что это определение верно, откуда же тогда берутся плохие законы? Дело в том, что Монтескье, как позже и Огюст Конт, думал в первую очередь о законах природы, которые не бывают ни хорошими, ни плохими и являют собой всего лишь «постоянные отношения между наблюдаемыми явлениями» («Речь о позитивном разуме», § 12). Человеческие законы иные: они обязательны ровно настолько, насколько мы делаем их обязательными, что не гарантирует ни их справедливости, ни необходимости им подчиняться. Следовательно, понятие закона остается смешанным и служит главным образом маскировке той самой двойственности, которая и составляет его суть. Это делается для того, чтобы мы могли назвать тот или иной факт справедливым, а справедливость – действующей. Таким путем мы пытаемся уйти от хаоса и отчаяния. Истина же состоит в том, что не существует ничего, кроме фактов. Но разве найдется человек, способный ее вынести? — 148 —
|