|
Мой друг, — сказал ему проповедник — верите ли вы, что папа — антихрист? Об этом я ничего не слышал, — ответил Кандид, — но антихрист он или нет, у меня нет хлеба. Ты не достоин есть его! — сказал проповедник. — Убирайся, бездельник, убирайся, проклятый, и больше никогда не приставай ко мне. Жена проповедника, высунув голову из окна и обнаружив человека, который сомневался в том, что папа — антихрист, вылила ему на голову полный... О, небо! До каких крайностей доводит женщин религиозное рвение! Человек, который не был крещен, добросердечный анабаптист по имени Яков, видел, как жестоко и постыдно обошлись с одним из его братьев, двуногим существом без перьев, имеющим душу; он привел его к себе, пообчистил, накормил хлебом, напоил пивом, подарил два флорина и хотел даже пристроить на свою фабрику персидских тканей, которые выделываются в Голландии. Кандид, низко кланяясь ему, воскликнул: Учитель Панглос верно говорил, что все к лучшему в этом мире, потому что я неизмеримо более тронут вашим чрезвычайным великодушием, чем грубостью господина в черной мантии и его супруги. На следующий день, гуляя, он встретил нищего, покрытого гнойными язвами, с потускневшими глазами, искривленным ртом, провалившимся носом, гнилыми зубами, глухим голосом, измученного жестокими приступами кашля, во время которых он каждый раз выплевывал по зубу. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Как встретил Кандид своего прежнего учителя философии, доктора Панглоса, и что из этого вышло Кандид, чувствуя больше сострадания, чем ужаса, дал этому похожему на привидение страшному нищему те два флорина, которые получил от честного анабаптиста Якова. Нищий пристально посмотрел на него, залился слезами и бросился к нему на шею. Кандид в испуге отступил. Увы! — сказал несчастливец другому несчастливцу, — вы уже не узнаете вашего дорогого Панглоса? Что я слышу? Вы, мой дорогой учитель, вы в таком ужасном состоянии! Какое же несчастье вас постигло? Почему вы не в прекраснейшем из замков? Что сделалось с Куннгундой, жемчужиной среди девушек, лучшим творением природы? У меня нет больше сил, — сказал Панглос. Тотчас же Кандид отвел его в хлев анабаптиста накормил хлебом и, когда Панглос подкрепился, снова спросил: Что же с Куннгундой? Она умерла, — ответил тот. Кандид упал в обморок от этих слов; друг привел его в чувство с помощью нескольких капель уксуса который случайно отыскался в хлеву. Кандид открыл глаза. Кунигунда умерла! Ax, лучший из миров, где ты? Но от какой болезни она умерла? Не оттого, ли, что видела, как я был изгнан из прекрасного замка ее отца здоровым пинком? Нет, — сказал Панглос, — она была замучена болгарскими солдатами, которые сперва ее изнасиловали, а потом вспороли ей живот. Они размозжили голову барону, который вступился за нее; баронесса была изрублена в куски; с моим бедным воспитанником поступили точно так же, как с его сестрой; а что касается замка, там не осталось камня на камне — ни гумна, ни овцы, ни утки, ни дерева; но мы все же были отомщены, ибо авары сделали то же с соседним поместьем, которое принадлежало болгарскому вельможе. — 5 —
|