|
Так, Эразм в заключение полемики с Лютером говорит о негативных политических последствиях его непримиримой идеологии: «Ведь ты не устранил тиранию князей, епископов, теологов и монахов, как ты обычно говоришь, а пробудил ее... Рабство, которое ты собирался искоренить, удвоилось»89. С этим нельзя не согласиться. Народ, поднятый против государственных и церковных институтов, пришел в состояние брожения, власти же в ответ на это усилили репрессии. Отказ от понти-фиката также привел к повсеместному надзору и наказанию, теперь каждый наблюдал и осуждал себя и другого. Раньше можно было получить санкцию на отмену того или иного церковного закона, теперь установились более жесткие правила поведения, отступление от которых 89 Там же, с. 580. 178 Человек между богом и зверем^ не прощалось. Ориентация на Писание без учета исторической традиции его истолкований привела к забвению памятников и достижений человеческой мысли. Сами эти индивидуальные интерпретации оказались противоречивыми и спорными, породили огромное количество;1 низкосортной полемической литературы. Опыт Лютера нуждается в исторической рефлексии, ибо без опоры; на социальные институты даже религиозная вера и аскеза обречены | на провал. Его ошибка заключалась в недооценке как обществен"! ных, так и церковных организаций. При всех своих недостатках сфор^ Д мировавшиеся центры монополий и светской, и духовной власти из-1 бавляют от прямого насилия со стороны более могущественного со-»| седа. Во всяком случае, остается возможность искать справедливо-?! сти у высшей власти, которая с точки зрения религиозной и утопи";! ческой мысли является лишь узаконенным насилием. Поэтому в ис^ тории всегда взаимодействуют две тенденции: одна направлена и укрепление, самосохранение социальных институтов, тогда какдр] гая — на их разрушение, поскольку они устаревают и мешают разв» тию новых форм жизни. Духовный процесс также содержит в cef. борьбу двух тенденций, при этом он не является «надстроечным»,! «вторичным», «отраженным» феноменом, а вместе с политичес* борьбой и трудом составляет часть социальной практики. §4 ДУША И СЕРДЦЕ В традиции восточного христианства, хранящего платоновское учение о душе, трехсоставность человека не вызывала сомнений и выступала в качества фундаментального допущения, на котором строились прикладные концепции монастырского, затворнического жития, ас-кетики и т. п. Так, например, у Иоанна Златоуста кроме дихотомии духа и плоти говорится о душе, в которой выделяются телесные импульсы, воля и ум — руководитель души. Ум не стеснен узами плоти, полностью это вожделеющая часть души, она концентрируется в сердце. Страсти же буквально раздирают сердце: одни влекут к божественному, другие — к плотскому. Таким образом, основная дихотомия сохраняется, но проводится через систему посредников, благодаря чему становится возможным сохранение душевной чистоты в условиях земной жизни с ее соблазнами на пути аскезы и воздержания. — 162 —
|