|
1 Goldstein. Ueber die Abhangigkeit.... S. 175. 2 Sartre. L'Imaginaire. P. 243. 3 Diderot. Paradoxe sur le Comedien. 4 Goldstein. Ueber die Abhangigkeit... . S. 175, 176. 145 помощи подготовительных движений; сам жест утрачивает плавный характер, свойственный ему в обычной жизни, и на глазах становится суммой отдельных движений, старательно подогнанных друг к другу. Стало быть, при посредстве моего тела как способности к известному количеству обыкновенных действий в моем окружении, как совокупности manipulanda, я могу разместить себя, не определяя ни мое тело, ни мое окружение, в качестве объектов в кантовском смысле - то есть в качестве систем свойств, связанных умопостигаемым законом, прозрачных сущностей, свободных от всякой локальной или временной привязки и готовых к наименованию или, по крайней мере, к жесту обозначения. Есть моя рука как опора этих хорошо знакомых мне актов, мое тело как способность предопределенного действия, поле или пределы которого известны мне изначально, есть мое окружение как совокупность возможных точек приложения этой способности и, с другой стороны, есть моя рука как машина из мышц и костей, как сгибающийся и выпрямляющийся аппарат, сложившийся объект, и мир как чистое зрелище, с которым я не смыкаюсь, но которое созерцаю и на которое показываю пальцем. В том, что касается телесного пространства, очевидно наличие некоего знания места, которое сводится к особому сосуществованию с этим местом и которое не есть ничто, хотя оно не может быть выражено ни в описании, ни даже в бессловесном обозначении каким-нибудь жестом. Больному, укушенному комаром, не нужно искать точку укуса, он сразу находит ее, так как для него речь идет не о ее расположении по отношению к неким осям координат в объективном пространстве, но о нахождении при помощи своей феноменальной руки определенного больного места своего феноменального тела; и так как в естественной системе собственного тела задано жизненное отношение между кистью как способностью чесать и точкой укуса как точкой, которую надо почесать. Вся операция происходит в пределах феноменального порядка, она не затрагивает объективного мира, и лишь зритель, приписывающий субъекту движения свое объективное представление живого тела, может счесть, что укус воспринят, что рука движется в объективном пространстве, и, как следствие, удивится, что тому же пациенту не удаются опыты обозначения. Точно так же, рядом со своими ножницами, иглой, со своими привычными задачами, пациенту не нужно искать своих рук или пальцев, так как они - не — 93 —
|