|
1 Fink. Vergegenwartigung und Bild, Beitrage zur Phanomenologie der Unwirklichkeit // Jahrb. f. Phil. u. phan. Forschung, XI. S. 285. 572 мы научились видеть порядок феноменов. С миром и другими мы связаны неразрывными узами. Идея ситуации исключает, что в истоке наших действий находится абсолютная свобода. Но она исключает ее и в их конечной точке. Никакая вовлеченность во что бы то ни было, даже вовлеченность в гегелевское государство, не может свести на нет все различия и сделать меня во всем свободным. Даже эта всеобщность - уже в силу того, что будет прожита - будет вырисовываться на фоне мира; существование и обобщает, и индивидуализирует то, на что оно нацеливается, и не может быть интегральным. Синтез В Себе и Для Себя, который является венцом гегелевской свободы, обладает тем не менее своей истиной. В некотором смысле речь идет о самом определении существования, этот синтез осуществляется на наших глазах в феномене присутствия, все дело в том, что его сразу же необходимо возобновлять, и он никак не упраздняет нашей конечности. Принимая настоящее, я снова схватываю и преобразую свое прошлое, изменяю его смысл, освобождаюсь от него, отвлекаюсь, но все это лишь для того, чтобы вовлечь себя во что-то иное. Курс психоанализа лечит не тем, что провоцирует осознание прошлого, но прежде всего тем, что связывает пациента и врача новыми экзистенциальными отношениями. Речь не идет о том, чтобы признать научность психоанализа и открыть понятийный смысл прошлого, речь идет о том, чтобы заново прожить то или иное событие как значимое, и больному удается это лишь тогда, когда он видит свое прошлое в перспективе сосуществования с врачом. Комплекс не исчезает в силу какой-то свободы, лишенной конкретных орудий, он расшатывается новой пульсацией времени, имеющей свои опоры и свои мотивы. Также дело обстоит с любым осознанием: его эффективность определяется только мерой новововлечения. Но эта вовлеченность осуществляется в свою очередь на непроясненной основе, то есть она сохраняет свою ценность лишь на время. Выбор, которым мы определяем нашу жизнь, имеет место на основе некоторых данностей. Моя свобода может отвратить мою жизнь от ее спонтанного смысла, но не иначе как путем легких смещений и поначалу сживаясь с ним, а не в каком-то абсолютном творческом акте. Все объяснения моего поведения через мое прошлое, темперамент, среду являются истинными при том только условии, что мы их рассматриваем не в виде каких-то отдельных привнесений, — 382 —
|