Отцовство. Роман-дневник

И потому соловьевский культ самодовлеющей половой любви кажется мне уже слегка архаическим – не только в биографическом плане, но и в историческом. Соловьев развивает, в сущности, теорию Платонова эроса, смысл которого – в стремлении части восполнить недостающее и обрести целостность. Отсюда и понятие андрогина – двуполого существа, которое в древности было расчленено на мужчину и женщину. Половая любовь, эрос, есть жажда воссоединения, устремление малого к наибольшему, бедного к богатому – так и отдельное человеческое «я» выходит из своей ущербной замкнутости и приобщается к мировому всеединству. Напротив, любовь от большого к меньшему, от целого к части есть дающая, дарящая любовь – агапэ, практика и теория которой развиты в христианстве. Такой милосердной, оделяющей, сострадательно-воспитующей любовью Бог любит сотворенный Им мир, Богочеловек – сопричастный Ему род человеческий, и всякий создатель – свое создание, и всякое целое – малую, но родную свою долю. Эрос есть воззвание к Высшему, голодное устремление к нему: агапэ – отзыв этого Высшего, кормящая и питающая любовь. И если в муже-женских отношениях господствует эрос, стремление одной половины к другой для образования целого и высшего, то в отношениях родителей к детям – агапэ: снисхождение, милосердие, долготерпение, чувство большого к малому, готовность умаляться – чтобы выращивать; терпеть лишение – чтобы творить избыток.

Единицы, образовав двоицу, входят далее в творческую жизнь троицы. Если половая любовь-страсть соответствует платонической модели восходящего устремления человека к божественной целостности и красоте, то родительская любовь-милость соответствует модели иудео-христианской, низводящей любовь от Бога-Творца на весь сотворенный род человеческий.

Таков ход христианизации языческого чувства, проявляющийся не только в общечеловеческой истории, но и в истории каждой отдельной личности, в ее семейном устроении. Две личности, слившись, порождают родительский избыток, изливающийся уже новой – не вожделеющей, а дарящей любовью на потомство.

7

Однако родительские чувства, как высшие, не устраняют эротических, а вбирают и преображают их. У отца к дочери – особое отношение, чем-то близкое к супружескому. Ведь дочь – это ближайшее подобие жены, когда та была маленькой, – очищенный от возрастных наслоений, возвращенный к истоку, архетипический образ возлюбленной. В дочери узнаешь свою судьбу, обреченность именно этому женскому типу. Любовь к дочери и любовь к жене взаимно усиливают и питают друг друга – тут обретается некое единое женское существо, чуждое старения, проходящее разными возрастами через всю твою жизнь.