Энактивизм: новая форма конструктивизма в эпистемологии

Таким образом, когнитивный субъект и окружающая его среда связаны посредством взаимного предоставления возможностей, которые определяются складывающейся ситуацией познания. Или, иначе, их связь определяется их постоянным взаимным испытанием, обоюдной пробой. Это взаимное предоставление возможностей и взаимное испытание и есть подлинное энактивное познание.

Глава 11. Познающее тело – энактивный ум. Оператор автономии и самосозидания

Познавая природу, мы в особо утонченном смысле познаем себя.

О. Шпенглер

Тело человека – наилучшая картина его души.

Л. Витгенштейн

Сергей Павлович Курдюмов, мой Учитель, строя модели синергетики и развивая синергетическое видение мира, всегда с особым трепетом относился к возможности приоткрыть – с помощью синергетики – завесу над тайной феномена человека и его тела и сознания[299]. Рассматриваемые мною в этой главе новый энактивный и телесный подходы к пониманию человеческого сознания как эпифеномена над отношением «мозг – тело – окружающая среда» может помочь нам в раскрытии сложных внутренних механизмов работы сознания.

11.1. Дэвид Юм как предшественник концепции энактивного ума

В «Трактате о человеческой природе» Юм последовательно продвигался в направлении обоснования натуралистической концепции человеческой природы. Он полагал, что все аспекты жизни человека, и когнитивные, и нравственные, и эстетические можно объяснить с натуралистической точки зрения.

Проект Юма – это, как он сам его называет, «экспериментальная философия», т. е. философия, основанная на опыте. «Если наука о человеке (science of man) является единственным прочным основанием других наук, то единственное прочное основание, на которое мы можем поставить саму эту науку, должно быть заложено в опыте и наблюдении»[300]. Сущность ума также неизвестна нам, как и сущность внешних тел, и в познании ума мы не можем выходить за пределы опыта. Ведь все наши привычки основаны на опыте. Опыт является и начальным, и конечным пунктом всех наших рассуждений о познании.

Юм усомнился в существовании жесткой границы между человеком и животными и высказывался в защиту положения, что звери также наделены богатой гаммой эмоций, чувств, впечатлений и даже мышлением. «Не только люди, но и животные обладают способностью мышления и рассудка (reason)»[301], – полагает он. В наши дни Э. Томпсон, коллега и соавтор Ф. Варелы, заложившего фундамент для динамического энактивистского и телесного подходов в когнитивной науке, отстаивает положение о сильной (или глубокой) непрерывности жизни и ума, поскольку существуют единые образцы самоорганизации, свойственные и жизни, и уму. «В науке о сознании, – поясняет Томпсон, – предположение, что жизнь служит прообразом ума, а ум принадлежит к жизни, было названо тезисом о сильной непрерывности жизни и ума… или, как я предпочитаю называть это, о глубокой непрерывности жизни и ума. Согласно этому тезису, жизнь и ум разделяют набор базисных организационных свойств, и организационные свойства, характерные для ума, являются обогащенной формой тех свойств, которые фундаментальны для жизни»[302]. С позиции современной теории сложных систем можно говорить о сквозной непрерывности – непрерывности неживого, способного к самоорганизации, самодостраиванию, демонстрирующего свойства квазижизни (вихри, ураганы и т. п.), жизни, построенной на началах автопоэзиса, и ума (ментального). Динамика природы, самоорганизующейся неживой природы и гомеостатически устроенной живой природы, подобна динамике ума.