|
Свою социальную элитологию Аристотель начинает с утверждения той аксиомы, что люди психологически не однородны и равенство между ними величина весьма относительная. Их отношения регулируются путем господства одних и подчинения других: "властвование и подчинение не только необходимы, но и полезны, и прямо от рождения некоторые существа различаются [в том отношении, что одни из них как бы предназначены] к подчинению, другие - к властвованию. Существует много разновидностей властвующих и подчиненных, однако, чем выше стоят подчиненные, тем более совершенна сама власть над ними..." (I,2,8). По его мнению, общество делится на знатных и очень состоятельных (их всегда меньшинство), бедных или крайне неимущих (их всегда большинство) и т.н. средних, стоящих посредине между теми и другими и число которых всегда колеблется в зависимости от политического строя (IV,3,15; IV,9,3; IV,10,4). Знатные "различаются по богатству, благородству происхождения, добродетели, образованию и тому подобным отличительным признакам" (IV,4,1). По его мнению, "всякого рода превосходство всегда заключает в себе переизбыток какого-либо блага... спорить можно только о справедливости. По мнению одних, со справедливостью связано благоволение к людям; по мнению других, справедливость заключается уже в том, чтобы властвовал человек более сильный" (I,2,17). Господином же, по утверждению Аристотеля, называют не за знания, а за природные свойства (I,2,22). В дальнейшем Философ достаточно детально анализирует природу благородства и господства, давая не только философскую, но и правовую оценку этих категорий. Относительно самой элитологии как науки Аристотель, в отличие от своего Учителя, относится несколько скептически: "можно вообразить и науку о власти господина, как и науку о рабстве, последнюю – вроде той, какая существовала в Сиракузах, где некто обучал людей рабству: за известное вознаграждение он преподавал молодым рабам знания, относящиеся к области обычного рода домашних услуг" (Там же). "Господские науки" того времени носили сугубо прикладной (и даже бытовой) характер. Поэтому они не могли считаться науками в прямом смысле этого слова. Возможно так же, что Аристотель намекает здесь на то, что такой "настоящей" наукой о господстве должна стать его собственная "Политика"?! — 115 —
|