Двуликий янус

Слившись с героем и потеряв свою место вне его, автор перестает обогащать событие его жизни новой творческой точкой зрения, недоступной ему самому, в результате чего эстетическое творчество сводится к повторению снова и снова пережитой или в возможной жизни.

Сознавая, что полного совпадения зрителя с героем и актера с изображаемым лицом нет, многие «экспрессивные» эстетики утверждают, что мы имеем дело с игрой в жизнь. Но игру от искусства в корне отличает отсутствие зрителя. Игра подобна мечте о себе и нехудожественному чтению романа, когда в категории Я переживается интересная жизнь действующего лица. Вообще «игра ничего не изображает, а лишь воображает» (подчеркнуто нами - Е.Б.). Что касается действительной жизни, то лишь «в искусстве она изображается, в игре - воображается» (25).

Если взять актера, то он эстетически творит не тогда, когда перевоплотившись, в воображении (подчеркнуто нами - Е.Б.) переживает жизнь героя или свою собственную жизнь, а когда «извне создает и формирует тот образ героя, в которого он потом перевоплотится, творит его как целое, притом не изолированно, а как момент целого же произведения - драмы, то есть тогда, когда он является автором, точнее соавтором, и режиссером, и активным зрителем (здесь мы можем поставить знак равенства, за вычетом некоторых механических моментов: автор-режиссер-зритель-актер) изображаемого героя и целой пьесы, ибо актер, как и автор и режиссер, создает отдельного героя в связи с художественным целым пьесы, как момент его» (26).

Целое пьесы воспринимается не изнутри героя, а с точки зрения автора-созерцателя. Художественный образ героя творится актером в связи с целым пьесы, а не только в связи с событиями его жизни, поэтому даже «характер как художественный момент (подчеркнуто нами - Е.Б.) внеположен сознанию самого характеризуемого (не говоря уже о гриме, костюме, фоне, обработке голоса и пр.) и творится актером не в момент чистого перевоплощения, совпадения с героем, а извне - как автором-режиссером-зрителем» (27).

В действительной работе актера все абстрактно обособленные моменты переплетаются между собой, но в момент перевоплощения центр тяжести перенесен на воображаемые переживания самого героя (подчеркнуто нами - Е.Б.), то есть во внеэстетическую сферу, актер здесь - пассивный материал для эстетической активности. Но актер «и воображает жизнь и изображает ее (подчеркнуто нами - Е.Б.) в своей игре. Если бы он только воображал ее, играл только ради интереса самой изнутри переживаемой жизни (а не оформлял ее извне идущей активностью), как играют дети, он не был бы художником...» Иногда актер и переживает и эстетически сопереживает себе как автор лирического героя, что является собственно лирическим моментом творчества актера (28).