|
В Англии до введения гражданского и регистрационных браков, согласно установлениям господствующей церкви, заключению церковного брака должно было предшествовать или оглашение в церкви, или разрешение (лицензия), освобождавшее от оглашения. Такого рода лицензия выдавалась номинально архиепископом или епископами; фактически этим делом ведали епископские викарии (заместители). В Докторс-Коммонс находилась канцелярия генерального викария, где можно было получить нужное разрешение. Сюда-то и бегал из «Белого Оленя» Джингль (гл. 9, X), получивший разрешение, как отмечает Диккенс, от архиепископа Кентерберийского[46]. Обстановка, в которой происходила выдача лицензий, достаточно очерчена рассказом Сэма Уэллера о второй женитьбе его отца (ib.). Докторс-Коммонс был хорошо известен Диккенсу (ч. 8), и он достаточно разносторонне изобразил это учреждение в своих произведениях. Один из «Очерков Боза» («Картинки с натуры», гл. 8) посвящен ему полностью. «Название “Докторс-Коммонс”, — говорит здесь Диккенс, — известно всем и каждому, ибо здесь, в этих стенах, влюбленным парам дают брачные свидетельства, а неполадившим — развод; здесь регистрируют завещания тех, кому есть что завещать, и наказуют вспыльчивых джентльменов, неуважительно отзывающихся о дамах в их присутствии...»[47] С наибольшей подробностью это учреждение характеризовано Диккенсом в «Дэвиде Копперфилде» (гл. 23, 26, 33, 35, 39). На вопрос героя романа, что такое проктор, его друг разъясняет ему: «— Это что-то вроде церковного ходатая по делам. Он подвизается в этих затхлых судах, которые заседают в Докторс-Коммонс — сонном уголке неподалеку от площади Святого Павла. Он все равно что поверенный в обычных светских судах. Это чиновник, которому следовало бы исчезнуть два столетия назад. Вы лучше поймете, кто он такой, если я объясню вам, что такое Докторс-Коммонс. Это уединенное местечко, где применяются так называемые церковные законы и где проделывают разные фокусы с древними, допотопными чудищами — парламентскими постановлениями. Три четверти человечества даже и не слышало об этих постановлениях, а остальная четверть считает, что еще во времена Эдуардов они относились к разряду ископаемых. Это такое местечко, где с незапамятных времен существует монополия на ведение дел по завещаниям и бракам и где разбираются тяжбы, имеющие касательство к кораблям. — Вздор! ‹...› Неужели вы хотите сказать, что есть какая-то связь между мореходством и церковной службой? — Разумеется, я этого не хочу сказать ‹...›. Я лишь хочу сказать, что одни и те же люди в этом самом Докторс-Коммонс занимаются и теми и другими делами. Пойдите как-нибудь туда, и вы услышите, как они выпаливают скороговоркой добрую половину морских терминов из словаря Юнга по случаю того, что “Нэнси” наскочила на “Сару Джейн” или мистер Пегготи и ярмутские рыбаки доставили в бурю якорь и цепь “Нельсону", идущему в Индию и терпевшему бедствие. А пойдите туда на следующий день, и вы услышите, как они обсуждают свидетельские показания, — взвешивая все “за” и “против”, — по делу какого-нибудь священника, который дурно себя вел... И вы увидите, как судья по мореходному делу стал адвокатом по делу священника, или наоборот. Они — словно актеры. Сегодня он судья, а завтра уже не судья, сегодня у него одна профессия, завтра другая, одним словом — перемена за переменой. Но это всегда остается доходным для них и занимательным для зрителей театральным представлением, которое дается перед избранным обществом»[48]. — 98 —
|