|
Все это можно выразить еще так. Человек, имеющий действительно единый и единственный религиозный центр, живет и поступает, имея перед собой не много разных «возможностей», но единственную необходимость : он не может иначе действовать; и не хочет иначе; и не может иначе хотеть: и не хотел бы иначе мочь; и знает, что он делает «должное», но не потому что оно — «должное» (как того требовал Иммануил Кант), а потому что оно Божие, лучшее и любимое. Эта необходимость исходит из его религиозной Купины и возводит его верность к Богу. По-видимому, это и имел в виду Мартин Лютер, когда сказал: «So stehe ich, ich kann nicht anders, Gott helfe mir, amen».[475] Напротив, человек со слабым и распадающимся центром — всегда имеет перед собой множество различных «возможностей». Некоторые из них уже связаны так или иначе с имеющимися в нем «полуцентрами», а другие могут еще «создать» себе такие «полуцентры» для данной жизненной ситуации — ибо эти эфемерные центры выдумываются без труда, создаются воображением и остаются всегда беспочвенными. Такой человек всегда может — и «так», и «иначе»; он всегда способен настроить себя по-новому, в зависимости от житейских соображений и польз; а иногда эти «настроенности» приходят сами собой и увлекают его. Так, обстоятельства и события жизни бросают его как пустую лодку, а он нередко делает вид, будто он правит этой ладьей и будто он «влияет» рулем на волны… Самоопределение такого человека, — если здесь вообще позволительно говорить о «самоопределении», — всегда условно и неверно; его волеизъявление — духовно несостоятельно и, в сущности, не связывает его; его решения — отменимы и изменимы; его «честное слово» — нечестно. Пытаясь оправдать эту нечестность, он может заявить, что он «хозяин своего слова, захочет — даст, захочет — назад возьмет»; или еще, что «честность — понятие относительное»; или, что «совесть разрешила ему этот компромисс» и т. д. Такой человек страдает духовной и религиозной беспочвенностью, которая отнимает у него «дар верности ». Еще не «предав», только «высказавшись», он уже предал свою позицию, ибо он не вложился в нее сам и не закрепил ее лучом своего Центра. Он лишен личностной силы, духовного бытия, религиозных корней . И потому он является как бы воплощенным противоречием: плюралист , всегда распадающийся на множество внутренних «течений», и релятивист , для которого все условно и относительно, ничему не преданный безусловно и не имеющий единого первоисточника жизни, — он только кажется людям единым существом с духовно-волевым, самоуправляющимся центром. И это противоречие является сразу — сущей трагедией и великим соблазном . — 421 —
|