|
И вот, он должен сначала освободить человека из того плена , в котором он находится у ничтожного и дурного. Огромное большинство людей живет в наивной уверенности, что «важно» и «значительно» то, что важно и значительно для них лично : они переживают свой интерес как первый и преимущественный; их «интимное» — существенно и драгоценно; то, что они любят — есть «главное». Они не сознают различия между «субъективно-важным» и «объективно-значительным», не умеют находить главного и потому не умеют делать объективно-значительное — субъективно-важнейшим, т. е. самозабвенно и самоотверженно служить Божиему делу. Именно поэтому духовное очищение должно начинаться с усвоения этого различия. Одно дело то, что «по-моему»; другое — то, что «на самом деле». Одно дело «мое мнение», «мой интерес», «моя выгода»; другое дело — «истина», «общая польза», «благо мира». Одно дело «содержание моего сознания» или «моей жизни»; другое дело — «предмет, как он есть сам по себе». Одно дело то, что «мне нравится» или «что мне мило»; другое — что «вправду хорошо», «на самом деле совершенно». Второе не сводимо к первому; первое не должно заслонять или подменять второго. Духовное обновление должно начинаться с сознания своего «аутизма» (наивного «само-первенства» в мнениях, суждениях, в восприятии бытия, в выборе и преданности). Наивный аутист должен «проснуться» и понять, что человек не имеет ни права, ни основания «сводить предметы к самому себе», ибо он призван равняться по Предметам : «ориентироваться по звездам», которые некогда привели волхвов ко Христу; судить по совести , которая действительно ведает «добро на самом деле»; добиваться самой истины , а не мириться со вздором личного мнения; искать сущего совершенного Бога , а не выдумывать его. — Поэтому первый акт катарсиса состоит в том, чтобы поколебать и преодолеть в себе наивно-аутистическую, противодуховную интенцию . Подобно этому, большинство людей не сознает пошлости в своей жизни и в своих суждениях. Отчасти потому что акты нашей жизни возникают и слагаются сами собой, бессознательно, непосредственно, изо дня в день; и никто из нас не видит себя со стороны. Отчасти потому что личный обывательский интерес проникнут пошлым и может быть даже поглощен им. И, наконец, особенно потому что «о?рган» для непошлого (духовное око) часто остается с детства непробужденным, неукрепленным или неведущим. Здесь действует такой закон: чем больше пошлости в душе, тем меньше она сознает ее (конечно — «при прочих равных условиях») и тем труднее ей осознать ее. Именно это несознавание облегчает пребывание в пошлости и затрудняет ее преодоление. Начало осознания есть нередко начало освобождения от нее, а так как пошлость есть особого рода «слепота » к главному (к священному, божественному), то именно эта слепота закрепляет себя неведением о бытии главного и вообще о возможности видеть его и не видеть его. Тот, кто раз испытал это новое измерение (духовности, значительности, священности, божественности), может еще не суметь встать на новый путь или не найти в себе достаточное желание или необходимую силу; но тот, кто совсем не испытывает его, остается безвыходно поглощенным и порабощенным. — 347 —
|