Антология мировой философии. Том 3

Но Кант указал новые философские горизонты — прежде всего тем, что сформировал принцип активности сознания в виде деятельности творца произведений искус­ства, практической реализации моральной воли личности и в виде функции субъекта, преобразующего явления в гносеологический конструкт. Процесс этого конструиро­вания, восходящий от чувственной «материи» опыта че­рез суждения эмпирического созерцания, восприятия и опыта, приводит к совпадению понятий «природа», «наука» и «совокупность действительного и возможного опыта». На этой основе возникает соблазн увидеть в уче­нии Канта о науке предвосхищение отождествления не­опозитивистами познания с упорядочением явлений, а объектов познания — с теоретическими конструктами, т. е. с теорией этих объектов. Но исторически более вер­ным будет признать, что Кант здесь поставил реальные проблемы. Он указал на то, что субъект в познании есть не пассивный созерцатель, а активный преобразователь, причем в каждом гносеологическом опосредовании есть нечто непосредственное (Гегель в дальнейшем показал, наоборот, что все непосредственное опосредовано). Мало того, Кант смутно уловил диалектику движения относи-

14

тельной истины к абсолютной. То, что Кант называл трансцендентальной иллюзией, оказывается отождествле­нием относительной истины с абсолютной, ошибочность чего раскрывается через бесплодность конститутивного применения научных категорий и философских идей, при­менения, которое превращает эти понятия в неподвласт­ные познанию «ноумены».

Своим интенсивным анализом Кант поставил целую серию глубоких проблем: об источнике логической необ­ходимости и о взаимодействии теоретического и эмпири­ческого в науке, о познаваемости мира и происхождении структур научного знания, о соотношении сущего и долж­ного, о совмещении счастья и обязанности. Концепция идеальных объектов науки, субъективистски истолковы­вая тезис о недостижимости абсолютной истины, направи­ла тем не менее гносеологическую мысль на исследование теоретических идеализации, которые стали важным сред­ством развития науки XX в. Учение об амфиболиях и антиномиях, переплавив в себе многие уроки истории фи­лософии, указало на противоречивость процесса позна­ния. В столкновениях тезисов и антитезисов антиномий появилось дыхание объективной диалектики реального мира. В них наметился тот гносеологический аппарат, который был развит Гегелем в универсальный способ разрешения противоречий познания. «Двойственный, про­тиворечивый интерес разума»1 вскрывает противополож­ности не только в четырех антиномиях, но всюду, куда устремляется его пытливое око, обнаруживающее посто­янное в изменчивом и разнообразное в однородном, а в «недоброжелательной общительности» людей — стимул движения общества через конфликты к единству.