|
Не может быть двух мнений: такой силы нет. И все же Платон этой силы искал и за этой силой шел туда, где, по общему убеждению, ничего нельзя найти: к смерти. Но нужно признаться: Платон не нашел того, что искал. Или так, пожалуй, вернее будет: Платону не удалось донести и до людей то, что он нашел за пределами возможного знания. Когда он пытался показать людям обретенное им, оно на его глазах загадочным образом превращалось в свою противуположность. Правда, и это "противуположное" пленяет и чарует нас тем отблеском неизреченного, который будит в смертных воспоминания об изначальной безмерной и сверхъестественной полноте и красоте бытия. Но неизреченное осталось неизреченным. "Творца мира увидеть трудно, а показать его - невозможно". Неизреченное есть потому и постольку неизреченное, что оно, по своей природе, противится - не воплощению вообще, как мы склонны думать, - а окончательному, последнему воплощению. Оно воплощается, но не может и не хочет превратиться в знание, ибо знание - есть принуждение, принуждение же есть подчинение, лишение, отнятие, в последнем счете таящее в себе страшную угрозу, acquiescentia in se ipso, - человек перестает быть человеком и становится одаренным сознанием камнем. ?????????? ????????????? ??' ???? ??? ????????. Парменид, оглянувшийся на истину, уже не есть больше тот Парменид, который, как впоследствии Платон, отваживался идти в никому не известную, только обетованную людям, страну за золотым ли руном или за иным, не похожим на виденные людьми сокровищем, не есть больше живой, мятущийся, беспокойный, непримиримый, а потому великий Парменид. Голова Медузы, которую он увидел, обратившись назад, принесла ему высшее возможное, последнее успокоение. ??? ?? ??? ????? ????, ???? ?????? ????, ???????? ???? ????????? ???? ?? ????????,<<10>> - пишет сам Платон. Но ведь он же нам разъяснил, что такое ????? (удовольствие): удовольствие есть гвоздь, которым человек прибивается к своему тенеподобному, смертному бытию. И если созерцание приносит "удовольствие", то каково бы ни было само по себе это созерцание, нам уже не дано избежать роковой расплаты. А Платон, словно нарочно, словно бы он хотел подчеркнуть, что дальше "удовольствия" человеку не дано идти, что удовольствие есть награда и цель всех наших борений, на следующей странице опять повторяет: "всякое удовольствие (?????), кроме того, к 1000 оторое испытывает разумный человек, не есть чистое, а только тенеподобное". И дальше он еще с большим подъемом и вдохновением распространяется об удовольствии (?????), которое нам приносит все то же созерцание (585e, 586a). Все, что впоследствии Аристотель с таким пафосом говорил на тему ? ?????? ?? ??????? ??? ??????? (созерцание есть самое приятное и самое лучшее), взято им полностью у Платона. И у Плотина мы находим немало красноречивых страниц в таком же роде. '?????, удовольствием, человек действительно, точно огромными гвоздями, приколачивается к тому месту бытия, где ему случайно пришлось начать свое существование. И соответственно этому страхи, вооруженные угрозами всяких бед, не дают ему даже хотя бы в воображении оторваться от почвы и подняться над плоскостью, которую наше мышление приучилось считать вмещающей все действительное и все возможное. У нас сохранилось и все возможное. У нас сохранилось загадочное изречение Гераклита: ?? ??? ??? ???? ????? ??? ????? ??? ??????, ???????? ?? ? ??? ????? ????? ???????????, ? ?? ??????: для Бога все хорошо и все справедливо, люди же одно полагают справедливым, другое несправедливым. И у Плотина эта мысль еще чаще встречается: он ее повторяет в последней, хронологически, Эннеаде (I, 7, 3): ???? ????? ?????? ??? ????, ????? ?? ????? (для богов есть хорошее, нет дурного) - и в (I, 8, конец): ????? ??????? ??????? ("там" нет дурного), - словно перекликаясь с не менее для нас загадочным библейским "добро зело". Но эта "нелепая", и в своей нелепости соблазнительная, мысль не уживается в том мире, где дана власть "удовольствиям" и "огорчениям", где удовольствия и огорчения являются "достаточным основанием" для поступков и мышления человека, где они определяют собою все, что имеет важность и значение для нас. Ведь тоже "основной закон", что удовольствия и огорчения здесь, на земле, приходят не тогда и не постольку, поскольку человек их позовет, - а когда им вздумается овладевают душой человека и, как нас учил Платон, приковывают его к заранее уготованному ему в подземелье месту, внушая ему непреоборимое убеждение, что так всегда было и всегда будет и что даже у богов все происходит, как на земле, что удовольствия и огорчения водят и повелевают, а ими никто не водит и никто над ними не повелевает. — 34 —
|