|
В сознании нашем мы даем лишь основную целевую установку предстоящей работе, намечаем для нее главные вехи, включая в ее орбиту исходный, имеющийся у нас материал. Сознанием организуем систему работы. Кропотливая, мелочная деятельность по извлечению из «мозговых кладовых» старых материалов для нового их использования развертывается по нашему заказу в «подвальных» этажах психики, где материалы эти подвергаются черновой отделке и затем уже извлекаются в поле ясного сознания. Было бы грозной опасностью недоучесть эту своеобразную и ценнейшую «машинизацию», автоматизацию значительной части нашей мозговой работы. Если бы во всех наших творческих мероприятиях мы возлагали весь груз на сознательные процессы, на деятельность, связанную с непрерывным контролем, с постоянным волевым усилием, — мы чрезвычайно быстро опустошили бы все наши мозговые ресурсы и достигли бы ничтожных качественных результатов. Надо строить умственную работу именно таким образом, чтобы, регулируя основные эти этапы, руководя основным ее направлением, — в то же время предоставить «мозговым автоматизмам», «подсознанию» наиболее кропотливую и мелочную, громоздкую часть нагрузки. Сижу над докладом 2 недели: трачу, сидя за столом, на подготовку его 10 дней, по 4 часа ежедневно, — итого 40 часов «сознательной», волевой работы. А «без меня», в течение всех минувших 14 дней, ряд часов мозг мой «подсознательно» доделывал, перерабатывал, связывал с предыдущим то, чему я давал основную зарядку в течение «волевых», плановых четырех часов. Нужные элементы прежнего моего опыта, нужные мозговые участки приведены в движение моей плановой системой, встряхнулись и развернули «подпольную», муравьиную работу совершенно исключительной для меня ценности, так как многие комбинаторные этапы рождаются в недрах подсознания, если хорошо, умело руководить последним, если держать его под организующим контролем, если не давать ему разнуздываться. Отличие мускульной работы в том, что при ней действуют именно те части, которые ты сознательно, волей пустил в ход. Сверх них в поле работы больше ничего не вовлекается. При умственной же деятельности в ход я включил лишь веховые, направляющие, «заказные» элементы, — а те уже без меня зацепили сложнейшие подпольные механизмы, перекинулись на самые отдаленные интимные области моей памяти, и в результате заработала целая сложная «мозговая фабрика». Весь материал этой подсознательной мозговой фабрики — конечно, целикам опытного происхождения. Наше подсознательное было прежде сознательным, прошло через наш контроль, через критический целевой наш фильтр, стало привычным, утрамбовалось и автоматизировалось. В интересах биологической и творческой экономии оно не мозолит нам обычно глаза, не мешает вовлечению в психику новых впечатлений и ждет целевых заказов, чтобы быть приведенным в движение. — 308 —
|