|
— Здесь можно провести некоторую аналогию между общением учителя с учениками на уроке и беседой, которую ведут между собой люди, передавая свои знания друг другу, выясняя занимающие их вопросы, споря и доказывая. Ведь то, что говорит человек, возбуждает мысль и чувства не только своим содержанием. Одухотворенное лицо собеседника, глаза, то горящие блеском восхищения перед величием науки, то прищуренные, как будто сомневающиеся в истинности сделанных выводов, мимика, жесты... — Эк куда хватили! Да разве можно требовать от учителя, чтобы он на каждом уроке «горел»? — Нет! Дело совсем не в том, чтобы декретировать «горение» и чтобы инспектор записывал в акт в качестве отрицательных черт уроков те случаи, когда учитель не «горит». Речь идет о характере работы учителя на уроке. Учителя, как и все люди, отличаются друг от друга по темпераменту, по складу ума, по силе чувств. У разных учителей увлеченность общением с учениками принимает неодинаковые формы. Но самое главное — увлеченность независимо от формы, в которой она проявляется. Это как бы один полюс. И другой полюс — учитель, у которого есть нечто общее с обучающей машиной. Между этими двумя полюсами — множество своеобразных разновидностей общения учителя с учениками. — Хотелось бы услышать, в чем обнаруживается критический взгляд школьников на учителей. — Есть разные критические мерки: одна идет от разума, другая — от сердца. Школьники уже в начальных классах подмечают и определенным образом оценивают стиль работы учителя, его манеры. Вместе с тем школьники чувствуют, как учитель настроен, как относится к ним. Душевность, с одной стороны, и сухость, формализм, с другой, чутко воспринимаются школьниками. Думаю, что убедительной иллюстрацией сказанного послужит отрывок из «Книги об учителе» Ф. Н. Гоноболина [Гоноболин Ф. Н. Книга об учителе.— М., 1965]. Вот этот отрывок: «К директору московской школы № 29 Е. В. Мартьяновой однажды обратились школьницы-подростки с жалобой на одну учительницу за то, что она обозвала их «девчонками». — Этим она нас оскорбила,— заявили ученицы директору. Екатерина Васильевна выразила удивление, что из-за такого пустяка девочки обиделись. — Что же особенного,— заявила она,— в том, что учительница вас так назвала? Она — женщина старая, вы и есть перед нею девчонки. Ведь и я вас так же называю иногда. — О, Вы — это совсем другое дело,— заявили ученицы.— Вы можете, мы на вас не обижаемся, а она не имеет права. — Но в чем же дело? — допытывалась Екатерина Васильевна.— Или вы считаете, что если я стою во главе школы, так мне можно обращаться с вами хуже, чем рядовому учителю? — 20 —
|