|
В принципе, в столь подробном жизнеописании нет ничего плохого. Если отвлечься от пропорции: шесть страниц на биографию, пять – на произведение. Из них на описание главного – страданий народа – отведено всего... четыре с половиной строки. Интересно и обрамление, в котором подаются сии скупые строки. «В главе “Зайцово” он рассказывает о том, как крестьяне учинили самосуд над помещиком и его сыновьями»[14]. Далее следует краткая цитата из «Путешествия...». Затем спрашивается: можно ли оправдать эту жестокую расправу? «Я уверена, что нет…» – опережая ответ читателя, отвечает автор учебника, но все же потом оговаривается: «Была бы уверена, если бы один из персонажей “Путешествия...” только что не поведал мне во всех подробностях историю столкновения барина и мужиков»[15]. И только потом следуют те самые четыре с хвостиком строки: «Помещик и его сыновья изображены злодеями, чудовищами, господин асессор разоряет, морит голодом и зверски наказывает крепостных, его наследники похищают у жениха крепостную девушку и собираются совершить над ней насилие…»[16]. Ну, а за этим в конце пассажа звучит заключительный аккорд. Тоже цитата из Радищева: «...Русский народ очень терпелив и терпит до самой крайности; но когда конец положит своему терпению, то ничто не может его удержать, чтобы не приклонился на жестокость»[17]. Цитата эта, правда, взята из другого места. Сам Радищев заключает рассказ о расправе над помещиком совсем иначе. Крестьянкин, бывший председатель уголовной палаты, говорит: «Невинность убийц, для меня по крайней мере, была математическая ясность»[18]. На суде он произносит речь, в которой звучат такие слова: «Убиенный крестьянами асессор нарушил в них право гражданина своим зверством. <…> И крестьяне, убившие зверского асессора, в законе обвинения не имеют»[19]. Когда же суд не пожелал оправдать «невинных убийц», Крестьянкин ушел в отставку. Об этом в учебнике ни ползвука! Как, впрочем, и о том, что многие истории, описанные в «Путешествии...», подлинны, документальны. Дело в том, что Радищев некоторое время служил протоколистом в Сенате, и в его департаменте производился разбор челобитных, поступавших от частных лиц. И об этом наиважнейшем факте в такой пространной биографии тоже не сказано ничего. Зачем? Это ведь пустяк по сравнению с членством в Аглицком клубе. При разборе главы «Зайцово» применяется еще один психотехнический прием. Его принято называть приемом противопоставления. Он направлен на создание контрмнения читателя или зрителя. Для этого комментатор старательно подчеркивает точку зрения противоположную точке зрения автора. Е.Н. Басовская прибегает к этому приему очень часто. Помимо всего прочего, это сообщает книге несвойственный нашим учебным пособиям оттенок задушевности, разговорности – того, что, в свою очередь, располагает к ответному доверию. «Когда я перечитываю “Путешествие из Петербурга в Москву”, то не могу отделаться от неприятного ощущения: автору удается убедить меня. <…> Нет, я не хочу соглашаться с Александром Николаевичем Радищевым, когда он “зрит сквозь целое столетие” с надеждой, но я вынуждена признать его частичную правоту. <...> Когда-то в советской школе 70-х годов меня учили: Радищев призывает к революции. У нас тогда все писатели только тем и занимались, что к чему-нибудь призывали»[20]. — 8 —
|