|
Но не все так просто. Первый товарищ, который врач, действительно стал ставить точные диагнозы. Спас немало жизней. Своевременность правильных решений - в лечебной науке дело - очень нужное. Но. Уже слава о правильном лечении стала распространяться по окрестностям, он все бросает и уезжает переучиваться на ветеринара. Присказку, что чем больше узнаешь людей, тем больше начинаешь любить животных, я, конечно же, знаю. Но здесь другой случай. Товарищ мой так вчувствовался в проблемы каждого больного, столь сильно переживал от любого внутреннего беспокойство, что не выдержал и ушел лечить животных. Столь сильно близко к сердцу стал принимать чужую боль, что стал бояться за свою психику и бросил людей, но не бросил лечить. А, вот с правоохранителем, стало все проще. Ушел он со службы. Будь он министром, может и сдвинул бы с мертвой гнилой точки систему, а на своем посту, только стал наводить порядок, так сверху, с области качались наезды, как это так, долю от вымогательства и отпуск криминала, не высылают. Выжили быстро. Система правоохранителей очень сильна, жаль, не для правопорядка. Какие-то сложные цели есть у нее. Но по правилам чести выжить там проблематично. В итоге, вроде хотел сделать доброе в своем осередке, да не все так просто. Со своим рылом попал в калачный ряд. Не место мне в рядах благодетелей общества. Что ж останусь исподтишка исполнять мечты, да и то, чтобы благодетельствовать, нет, ради того, чтобы погреться в лучах особой вспышки пробуждения таланта. Хватит красивых слов и размышлений. Бурные стихии, я к вам возвращаюсь со своей простой, детской душой. Драконы После ухода Харитона, Виктор и Филипп посидели молча минут пятнадцать, как-то синхронно вздохнули и пошли на выход. Но не сразу домой, а по тому пути, по которому прошли полчаса назад, то ли во сне-то ли под гипнозом, в странном мареве. Не долго дорога была знакомой. В том месте, где Харитон переходил на медленный длинный шаг, местность оказалось другой. Дома более старые, поросшие до балконов вьющимися растениями. Но, главное, все другое, и изгибы улицы и здания с деревьями. Филипп предложил сохранять общее направление и дойти до тех мест, где их товарищ перешел на быстрый семенящий шаг. На жаль, там, где во сне они переходили на другой ритм, оказался обрыв. Внизу в свете фонарей можно было различить пустырь. С минуту постояли, вглядываясь вперед и вниз. Молча развернулись и пошли обратно. В этот вечер пробило на откровение Виктора. Он стал рассуждать в солидной манере, но, главное и удивительное, что суровый молчун разговорился. — 53 —
|