Законодатели

Зная, что власть над человеческой совестью самая прочная, хитрые и жаждущие господства «отсталые» снова восстанавливают священство и из глубины храмов, окруженных таинственностью, властвуют над невежественными народами, поклоняющимися им и вместе с тем их страшащимися, ввиду того, что те ходатайствуют за них перед Божеством, без Коего нельзя существовать. Эти законодатели нового цикла говорят – и небезосновательно, между прочим, – что они представители Бога на земле. Но, увы, плохие представители. Тем не менее, они действительно поставлены были высшей волей руководить младшими братьями, установить богопочитание, законы, наметить путь восхождения к Божеству и оживить науки и искусства, хранителями коих они остались.

Но вместо терпимости и любви, которые должны бы проявлять достойные этого имени наставники, «отсталые» дают полную волю своему тщеславию и эгоизму, пользуясь своими знаниями и применяя силы природы исключительно с целью внушать страх, чтобы упрочить свою власть.

Из храма вышли все те, кто был необходим для руководства народов: царь, священнослужитель, ученый, врач; но все они ревниво скрывали свою науку, делясь только поневоле обрывками знания, и в какую бы сторону ни обращался пробужденный разум меньшого брата, всюду наталкивался он на непроницаемую тайну.

– Я не совсем тебя понимаю, учитель, – сказал Калитин, пользуясь минутной передышкой, – мне кажется, что перечисленные тобою сановники должны всегда исходить из центра посвящения, и… ты обвиняешь как будто «отсталых» в сокрытии их знаний под завесою тайны, а между прочим…

Он вдруг остановился в смущении.

– Ты хочешь сказать, что мы поступаем так же и нам не следовало бы осуждать своих подражателей? – спросил Дахир, с шутливой улыбкой, бросившей в краску его ученика. – Не оправдывайся. Со своей точки зрения ты прав; но только, знаешь, ведь в песне-то важен тон. Мы соразмеряем истину с разумением и облекаем покровом тайны опасные силы, которые в руках невежд привели бы лишь ко злу и причинили бы неисчислимые несчастия. Но мы с радостью разливаем свет и стараемся научить каждого, способного к восприятию учения. Словом, мы ищем добровольных учеников, а не отстраняем из опасения соперничества с их стороны; мы желаем возвысить души, а не держать их в невежестве, чтобы лишить их возможности препятствовать удовлетворению жажды властолюбия и тщеславия. Что касается царя, священнослужителя или врача, то несомненно, те должны были бы всегда стоять выше толпы по своим знаниям, как душевной, так и телесной природы, и получить особое образование для того чтобы достойно выполнить свое священное назначение.