Законодатели

Бог этот, обитающий превыше облаков, во дворце невообразимой красоты, изрек, что народ Гайя (так называли себя обезьяноподобные великаны) достоин ныне воспринять видимое божество, и единородная дочь великого Бога сойдет из дворца отчего и поселится в подземном чертоге, дорогу куда он им покажет. И к этому-то очеловечившемуся и живому божеству они могут обращаться со всеми своими просьбами. Завтра, при восходе солнца, он приведет их к подножию божества, а до тех пор всем им надлежит пребывать здесь в долине. Во время его речи темные тучи покрыли небо, а затем разразилась страшная гроза; сверкавшие молнии рассекали небо по всем направлениям, и раскаты грома потрясали землю.

Объятая ужасом толпа непременно разбежалась бы, не будь царского повеления, приковавшего их к месту.

Наконец на рассвете буря утихла, и вновь появился Абрасак. Нагнав ужас на свой народ, он успокоил его, объяснив, что грозу вызвало сошествие с неба дочери Бога и что теперь он отведет их к божеству, которое будет внимать их мольбам и поможет во всех их нуждах.

После этой речи он повел толпу в пещеру, которая, несмотря на свои огромные размеры, не могла вместить всех собравшихся, и большая часть народа осталась снаружи в ожидании своей очереди. Абрасак зажег треножники, возложил цветы на престол, а потом взошел на ступени и откинул завесу из золотых нитей, скрывавшую нишу, где восседала на троне Авани.

Спокойная и сосредоточенная, молодая жрица вдумчиво смотрела на безобразную толпу великанов, павшую ниц, прославляя ее беспорядочными возгласами. Белая, прозрачная, в белоснежном одеянии, Авани действительно казалась жалким тупым дикарям существом небесным.

После того как вся толпа перебывала в пещере и собралась затем на равнине, Абрасак, не смущаясь нимало, взяв на себя роль истолкователя воли божества, передал им, что каждое утро, от восхода солнца, которое служило жилищем великому Богу, Владыке вселенной, и до самого захода его божественная дочь будет видима, и все жители обязаны ежедневно по разу приносить в жертву на престол цветы или плоды и могут излагать перед божеством свои нужды, а больные должны купаться в водоеме.

Вернувшись к себе, он решился пойти к Уржани. Устроив и удалив Авани, он мог свободно «открыть» себе путь к счастью.

Уржани сидела у окна, видимо, погруженная в грустные думы. При появлении Абрасака она встала и смерила его строгим и холодным взором, а он быстро подошел к ней, страстно глядя на нее. Какая-то невидимая сила словно удержала его в нескольких шагах от нее но он был так поглощен своими бурными чувствами, что не заметил этого и, вздрогнув, покраснел, когда Уржани прервала молчание и холодно спросила: