Эффект Геллера

А виновато во всем оказалось мое пристрастие к спорту. В замке не было бассейна, зато нашелся старый пыльный стол для настольного тенниса. Я быстренько установил его с помощью одной из служанок. Но, как назло, мы нигде не могли найти ракеток. Служанка сказала, что когда-то они были на чердаке. Я вызвался пойти туда и поискать, пока она протрет стол.

С факелом в руке я поднялся по ступенькам и обнаружил то, что можно обнаружить на чердаке старинного замка: груды коробок, кромешную темноту и огромное количество пыли. Я посветил факелом во всех направлениях, но не увидел ничего похожего на теннисные ракетки.

Один угол чердака, на беду, привлек мое внимание. Там были всевозможные регалии: медали, обмундирование, трофеи и несколько фотографий в рамках. Я наткнулся на маленький музей третьего рейха. Приглядевшись к одной из фотографий, я разглядел двух мужчин и девочку, сидящую у одного из них на коленях. По возрасту она как раз подходила к теперешней моей знакомой, а один из мужчин, судя по всему, был ее отец. И совершенно никаких сомнений не было в том, кто второй мужчина.

Как описать чувство израильтянина, который обнаруживает, что живет под одной крышей с человеком, имеющим отношение к подобным вещам? Она ни в чем не была виновата и не могла отвечать за то, что сделал ее отец, получая при этом награды из рук хорошего друга — фюрера. Она принадлежала к новому поколению обновленной и изменившейся страны, которая тепло приняла меня и помогла сделать имя. Мне не хотелось копаться в темном прошлом, но, как бы то ни было, настало время двигаться дальше.

Я позвонил капитану Эдгару Митчеллу и сказал, что готов выехать в США. Именно он и Андриа Пухарич были главными инициаторами и организаторами моей поездки в Америку. Но кто знает, когда бы я туда выбрался, если бы не эти случайно обнаруженные мной фотографии.

Этот эпизод научил меня тому, что на чердаках даже самых уважаемых членов общества независимо от того, насколько они богаты и знамениты, можно порой найти то, что они хотели бы скрыть от посторонних глаз. Это заставило меня быть осторожным даже с прекрасными людьми. Тем не менее я должен честно признаться, что, по мере того как я сам становился человеком респектабельным, мне все больше хотелось, чтобы все об этом знали. И вот в какой-то момент я стал таким же азартным транжирой, каким раньше был обжорой. Для начала мне пришлось заиметь изготовленный по спецзаказу «Кадиллак», разумеется, для того, чтобы показать своим друзьям, чего достиг. Затем мне пришлось приобрести золотые часы фирмы «Ролекс», бумажники и кейсы фирмы «Гуччи», шелковые рубашки по сто фунтов стерлингов каждая, около двухсот галстуков «Гермес», которые никогда не надевал, и так далее вплоть до носков ручной работы. Я завалил все углы своей квартиры дорогими подарками себе самому и Ханне, делая их точно, с такой же ненасытностью, с какой пожирал плитку за плиткой швейцарский шоколад во время периода моего обжорства. К счастью, мое транжирство окончилось так же внезапно, как и обжорство, но на сей раз уже не по моей инициативе.