|
А. Микиша Когда на землю Африки высаживались легионеры Цезаря, сам полководец торжественно и одиноко прошел по сходням на берег при почтительном молчании окружающих. В конце он невольно убыстрил шаг, нога его запнулась за что-то, и на землю он не ступил, а упал, успев лишь выставить руки. Глухо ахнули бесстрашные, насквозь суеверные воины: ужасное, черное предзнаменование в начале похода! Но сам Цезарь с сияющим лицом вскочил на ноги, громко воскликнув: «Африка, ты уже в моих руках!» Такое находчивое остроумие — пример стремительности срабатывания в человеке особых механизмов, призванных охранять и защищать его психику. Поддерживать в нем решимость продолжать начатое, сохранять душевное равновесие, несмотря ни на что, спокойно жить, невзирая на гнетущие обстоятельства, стабильно и прочно ощущать необходимое самоуважение. Эти механизмы включаются в действие столь же мгновенно, незаметно и автоматически, как нервы, мышцы, весь аппарат равновесия и внимания — при срыве ровной ходьбы, при любом неестественном изменении положения тела, при уколе, ударе, неожиданном препятствии, боли. Душевное равновесие столь же необходимо человеку, как телесное, и психологические защиты — аварийная служба такого равновесия. На ухабах, скользких местах, неизбежных поворотах, подъемах и спусках, при падении и ушибах, в теснине и на стремнине, болоте и песке, в любых обвалах и лабиринтах жизни физической легко наблюдать, как изворотлив, гибок, находчив, ухватлив, живуч и надежен человек. Все то же самое относится к жизни душевной, к области психики. Но, конечно, своеобразны и работающие здесь механизмы. Наблюдения над тысячами больных и здоровых людей стоят за тем перечнем психологических защит, что будут приведены чуть далее, но интересно здесь и другое: та же эстафета передачи сведений от психологов к физиологам, что отчетливо просматривается во всех исследованиях мозга. Психология описывает феномен, физиология пытается вскрыть его устройство, выяснить нейронные пути, связи и отношения нервных структур, организующих в мозгу это явление. Путь этот только начат сейчас, но то и дело уже встречаются в статьях нейрофизиологов слова, знаменательно одинаковые: «Возможно, именно таким способом (по такому принципу, путем таких связей) осуществляется явление психологической защиты, именуемое…» — дальше следует название, данное некогда психологами. Доводы оптимизма и убежденности, порою весьма изощренные, вдруг мгновенно, без волевых усилий, будто сам по себе выдвигает разум, и человек лишь с радостью осознает их. Куда-то спадает со временем невыносимая душевная тяжесть от всяческих дорогих утрат, от непреодоленных трудностей и перенесенных катастроф, от потерь и неудач — и самая память об этом стирается, тускнеет, перестает саднить, отравлять, подтачивать. Это благодаря механизмам психологической защиты во множестве ситуаций у человека не опускаются руки, теплится уверенность или надежда, сохраняются выдержка и жизнеспособность. Это часто их влияние сказывается там, где человек совершает выбор, где разум порождает доводы и вырабатывается определенное и последовательное отношение к людям и миру. Это наш внутренний орден иезуитов, неустанно и скрытно сражающийся, как за единство и непогрешимость церкви, за чистоту и незыблемость образа «я» в каждом из нас, за монолитную и горделивую стойкость высокого ощущения Себя, своих прожитых лет и совершенных дел, против разъедающих и ослабляющих нападок совести на память и тревоги — на покой. — 131 —
|