|
Цепляясь за торчащие камни и в кровь обдирая пальцы, они поднялись на гребень и посмотрели друг на друга. Стало страшно. Впереди за небольшой седловиной виднелась новая гряда черно-белых скал. Можно было различить их кинжальные вершины. Данила и Варя долго сидели на камнях; пожевали холодного мяса и с трудом поднялись. Снег под ногами твердый, утрамбованный ветрами; идти стало легче. Данила искоса взглянул на Варю. Чувствовалось, что она устала, но не отстает, не жалуется. — Может быть, отдохнем, Варя? — Нет, нет. Уснешь и не проснешься. — Мороз небольшой, градусов пятнадцать. Ветра нет. Я вас укутаю в кошму, и вы немного поспите. — Я еще потерплю. Они замолчали. По сторонам высились отвесные каменные громады. Казалось, ложбинка, которой пробирались путники, вот-вот упрется в стену и пути дальше не будет. Поворот. Скалы разомкнулись, и за ними показался ровный склон, усеянный огромными валунами, словно беспорядочно построенными домами. Ни дымка над белыми крышами, ни огней в черных глухих стенах. Мертвый город. Данила и Варя остановились. Может быть, здесь дождаться рассвета и немного вздремнуть в затишье? Нет, лучше, пока есть силы, идти! Взявшись за руки, они долго петляли среди валунов. Наконец последний валун остался позади. Появились кусты стланика, а за ними какая-то черная полоса — не то лес, не то скалы. Оказалось — лес. Березы стояли, как в парке, и заблудиться в таком лесу было трудно. Недаром камчатские леса зачастую называют «парковыми». Только ольховник здесь образует непроходимые заросли. Местами в густых зарослях пробиты тропки-тоннели с низкими сводами из спутанных ветвей. Но пользоваться такими тоннелями, чтобы не обходить ольховник, без доброго ружья небезопасно, потому что это медвежьи тропы. Березняк кончился так же внезапно, как и начался. Данила и Варя очутились перед обрывом и глянули вниз. У ног простиралась гигантская чаша вулкана, затянутая туманом. — Кратер. — Не верится даже, — впервые Варя не выдержала и, уткнувшись в грудь Данилы, всплакнула. — Устала. Думала, не дойду, — сказала она и улыбнулась, но улыбка получилась жалкая. — Совсем раскисла. Данила сбросил с плеча свернутую в рулон кошму и усадил на нее Варю. Сам пристроился рядом. Варя, как села, так и уснула, прислонившись к его плечу. — Выбилась из сил, — прошептал он. Рассвет был близок. Данила глубоко вздохнул. Тело расслабло. Нет сил бороться с одолевающей дремотой. Варя проснулась первая, потому что ее пробрал холод. Она растормошила Данилу. — 188 —
|