|
— Видеть тебя не могу! — сквозь зубы сказала Юлька. — Я не хочу тебя больше видеть! — Она встала и, держа туфли в руках, пошла к двери. Опираясь на перила, Юлька поднялась в интернат. Мальчишеское крыло было уже заперто, свет в коридорах выключен. Она молча расписалась в журнале увольнений. Галина Николаевна выразительно посмотрела на часы. — Что происходит. Юля? Юлька хмуро глядела в сторону. — То есть я понимаю, что происходит. Я хочу спросить — о чем ты думаешь? Месяц до выпускного!.. До лета не могла дотерпеть, надо было сейчас влюбиться? Юлька усмехнулась: — А что, можно выбирать — когда? — Не можно, а нужно! И всю жизнь тебе придется думать — что можно, чего нельзя и в какое время, — Галина Николаевна придвинула к себе раскрытую книгу и сухо сказала: — Замечание. Еще раз опоздаешь — не обижайся… Девчонки уже спали. С кровати Середы было снято белье, голая кровать смотрелась сиротливо, как могила. Юлька включила свою лампу, пригнула вниз, стала раздеваться. Замерла, взглянула на Титову. Та лежала, уткнувшись лицом в подушку поджав колени к груди. Юлька погасила свет, забралась под одеяло. Через минуту ей снова почудился странный звук. Юлька села, прислушалась. Тихо позвала: — Нина… Титова не ответила. Юлька включила и приподняла лампу, подошла к подруге. — Нина… Та вдруг застонала сквозь зубы, мучительно выгибаясь всем телом. Юлька с трудом повернула ее к себе — и отшатнулась. Лицо Титовой блестело от пота, тусклые глаза закатывались под веки, подушка и простыня были в мокрых желтых пятнах. — Не надо… — простонала она. — Не зови… пожалуйста… — Галина Николаевна! — Юлька в ужасе бросилась к двери. — Галина Николаевна!! — Не надо… Воспитательница уже бежала по коридору. — Там… — Юлька указывала рукой. — Там… Ия стояла в ночной рубашке, издалека испуганно заглядывая в лицо подруге. Галина Николаевна включила верхний свет. — Нина, что с тобой? — она склонилась над постелью. — Врача! Живо! Ийка метнулась в дверь. — Нина… Ты меня слышишь?.. — Галина Николаевна встряхивала ее за плечи. — Посмотри на меня… В комнату заглядывали встревоженные девчонки. Растолкав их, вбежал врач, присел на кровать. — От света! — скомандовал он. Оттянув веки, заглянул Нине в глаза. — Ты пила что-нибудь? — Я не нарочно… честное слово… — Что ты выпила?! — Я не нарочно… — Нина снова судорожно выгнулась, ее рвало желчью. — 47 —
|