Виллисы

Она нырнула в подъезд, дернула внутреннюю дверь — заперто. Всхлипывая, перебежала в дом напротив. Здесь над замком был крупно выцарапан код, Юлька потыкала в кнопки окоченевшими, негнущимися пальцами, замок нехотя щелкнул, она вошла и поднялась на второй этаж. Откинула капюшон, зубами стащила варежки и всем телом прижалась к высокой батарее, просунув руки между секциями.

Больно заныли отходящие от мороза пальцы, куртка оттаяла, свитер стал понемногу пропитываться теплом. За дверью соседней квартиры слышался звук наполняемой ванны — гулкий, уютный. Неразборчиво бубнил телевизор. Прошаркали по коридору шлепанцы. Юлька представила себе эту квартиру с высоченными потолками, ванную с мягким ковриком, набором косметики на полочке под зеркалом, кухню со стопкой тарелок в раковине, комнату с длинными, наискосок, тенями от настольной лампы. И ее обитателей, неторопливо, обстоятельно пьющих чай, не подозревая, что рядом с ними чуть не замерз живой человек…

Внизу хлопнула дверь подъезда, загудел, поднимаясь, лифт и остановился на втором этаже. Юлька отскочила от батареи и принялась деловито рассматривать номера квартир, ожидая, когда человек пройдет. Но шаги замерли у нее за спиной. Тетка с авоськой, набитой пакетами молока, бдительно следила за ней. Юлька подумала, что молоко в пакетах замерзло и, если разорвать картонку, молоко будет стоять в тарелке голубоватым столбиком, потихоньку оплывая.

Она осмотрела все четыре квартиры и пошла вниз по лестнице.

— Вам кого? — спросила тетка.

— Мне?.. Так… — не оборачиваясь, ответила Юлька.

— А если так, нечего по подъездам шляться!.. Подзаборники!

Никогда еще бетонный бастион училища не казался ей таким родным и надежным. Три ряда сплошных окон мирно и весело светились в глубине заснеженного сквера. Юлька пробежала по центральной аллее к крыльцу, еще из-за стеклянных дверей увидела в интернатском вестибюле двух чужих парней и вахтершу Ольгу Ивановну, стоящую перед ними с раскинутыми руками.

— Не пущу! Я сказала — не пушу!

Один из парней присел, пытаясь прошмыгнуть под рукой.

— Куда? — Ольга Ивановна ухватила его за куртку. — Родителей не пускаем, а вас, кобелей…

Юлька стряхнула снег с сапожек и вошла, растирая варежками онемевшие щеки.

— Да свой я, бабуля, свой! — не унимался долговязый, почти наголо стриженный парень. — Не признала? Хочешь — спляшу?

— Свой! Я таких своих видела! Лезут, как медом намазано!

В глубине вестибюля тянулись на ужин интернатские ребята и девчонки. Все с любопытством оглядывались на баталию у дверей.