|
Только я его никакими словами не дразнил. Хватало, на мой взгляд, и того, что кроме как Бубликом, никак его и не называли в поселке даже взрослые. Бублик, да Бублик. Хотя он откликался без обиды, привык, должно быть. Да и на что обижаться, ведь не знали ему другого имени, а настоящим оно являлось или прозвищем, никого и не волновало. Кстати, в особом пристрастии к бубликам кузнец никогда и никем замечен не был. Впрочем, однажды та же бабка Дуня поведала мне по большим секретом истинное имя коваля, которое подглядела в листе у старосты ещё в двадцать шестом году, когда производили перепись населения — Илья Четвергов. Но весьма сомнительно, чтобы это оказалось правдой. Хотя именно в четверг, как ни странно, случилось такое…! Но, расскажу обо всём по порядку. Раз, уже в выпускном классе, подвыпивший Мишка Малинин, первый драчун, двоечник и вообще король школы, на последнем в тот день уроке заявил классу, пародируя завуча: — Отныне будем дедку-Бублика звать старик-Баранка. Кто “за”? Ребята смеясь, подняли руки. Шутка понравилась, к тому же Мишка мог с куража всё повернуть всерьёз, ища повод для драки. Только я молча продолжал собирать учебники. — А ты что, против коллектива?! — театрально изумился Мишка, подходя к моей парте и сметая книжки на пол. — У него, между прочим, всё-таки фамилия есть! — И какая же? — осведомился тот, усаживаясь, как пахан, против меня. — Четвергов, например! — А ты, надо полагать, в Пятницы к Бублику записался? — при этих словах класс взорвался хохотом. — Ой, держите меня! Ой, не могу! Щас помру! — выл низенький чубатый Витёк, состоявший при Мишке в роли шакала Табаки. — А я предлагаю отныне звать тебя не Косолапым, а Кривоногим, понял? — в наступившей тишине проговорил я, дивясь собственной отваге. Мишка терпеть не мог, когда его называли Косолапым, поскольку для этого имелись основания посерьёзней имени, а уж Кривоногого не спустил бы даже стройбатовцам, таким же, как и он, “качкам”. К ним, бывало, приводил за водку девок, там же проигрывал свои, а затем и чужие, деньги “в очко”, но дело даже не в умственных способностях, они у Мишки всегда были ниже среднего уровня… Короче, отделал он меня тогда прямо в школе до потери сознания… Очнулся я от холодного прикосновения ко лбу. Тело казалось чужим, тяжелым и непослушным. Вокруг было темно, и я попытался протереть руками глаза. — Лежи-лежи, горе-берсеркер! — остановил меня знакомый бас. — Мне надо… домой… — с трудом произнёс я, пытаясь сообразить, каким таким образом занесло меня в кузницу. — 165 —
|