|
Таинственный незнакомец неотступно ухаживал за Мэри, усердно угощая ее кровью и вином. Дикая оргия дошла до неописуемого неистовства, как вдруг кавалер Мэри схватил ее за руку, потащил к трону козлища и звонко крикнул, так, что его голос покрыл общий гам: — Азрафил, князь адских полчищ, владей Ральдой, своей красавицей-невестой, а потом подари ее мне. Ты ведь знаешь мои права на нее. Смертельная тоска сжала сердце Мэри и ей казалось, что от ужаса волосы поднялись на голове. Несмотря на вино, приправленное возбудительными снадобьями, несмотря на почти утраченную способность свободно думать и кипевший в жилах огонь страсти, мысль принадлежать этому чудовищу наполняла ее душу отвращением и безумным ужасом. Но острые когти уже вонзились в ее тело, разрывая в клочья одежду, а затем чьи-то руки подхватили ее и опрокинули навзничь у ног козла. Словно сквозь туман видела она, как над нею склонялась голова чудовища, огненные глаза его насмешливо смотрели на нее, а бородатая пасть складывалась в гримасу, служившую улыбкой. Но тут голова у нее закружилась и ей показалось, что она падает в пропасть. Вдруг дрожащий звон привел ее в себя. Все яснее и громче разливались в воздухе звуки церковных колоколов, затем донесся отдаленный хор, певший: «Да воскреснет Бог!», и стройное пение становилось все сильнее и могучее. Вверху заблестел широкий, голубоватый луч и в самой глубине его, словно отдаленное видение, как будто открылось широкое окно, а там, подняв в руках лучезарный крест, стоял коленопреклоненный человек в белом. Ярко освещенное лицо его походило на лицо доктора Заторского, а около него, с протянутыми вперед руками и осененной лучами головой, был виден человек высокого роста, тоже в белом, но осыпанном точно алмазами, одеянии. Один лишь миг любовалась Мэри этим светлым видением, затем она почувствовала, что жертвенник рушится и огненные языки окружают опрокинутого козла. Смутно видела она, как омерзительная, нагая, опьяненная кровью и похотью толпа каталась в судорогах среди опрокинутых столов. После этого послышались раскаты грома вперемежку с кощунствами и стонами, а сверкавшие молнии освещали эту адскую сцену. Наконец, земля заколебалась, стены затрещали, и Мэри потеряла сознание. Придя в себя, она увидела, что лежит на своей постели, слабая и разбитая, точно ей переломали кости. Все ее тело болело, но о ночном пире у нее оставалось весьма смутное воспоминание. С трудом, так как малейшее движение доставляло ей боль, она позвонила. После довольно долгого ожидания, наконец, пришла Мэрджит: одна рука ее была на перевязи, голова забинтована, правый глаз подбит. — 190 —
|