Узел времeн

Бонт лишь закатил глаза, но Рия была непреклонна в своем решении.

— Нам надо будет заключить союз с Мерел, — заявила она твердо. — Это будет намного легче сделать, если завтра эти двое уйдут к своим и расскажут о нас вождям Мерел. Ведь мы дали им повод сделать это? Ты понимаешь, о чем я?

Бонт промолчал.

У Рии было ощущение, что она говорит с малым ребенком, но выхода у нее не было, и она терпеливо продолжила:

— Однако есть проблема. Если мы уйдем прямо сейчас, как хочешь ты, оставив их здесь, они точно никуда не уйдут. Просто умрут здесь, среди этих деревьев, и никто не узнает, что мы им помогли… И мы не сможем извлечь из этого никакой пользы, так ведь?

Бонт застонал.

— Я не знаю, что тут полезного. Я не знаю, что тут бесполезного. Я просто хочу вернуть Сабет и детей. Думать больше ни о чем не могу… только это меня и мучает, не дает жить.

Рия сочувственно положила ладонь на огромную руку Бонта.

— Понимаю. Мы обязательно найдем их. Но сначала пусть Уродцы исцелят этих невинных людей.

Поскольку Уродцев в отряде было слишком мало, исцеление заняло очень много времени. Уже начало светать, когда они закончили. И мужчину, и женщину избили до полусмерти; женщину неоднократно грубо насиловали на глазах у мужа; а еще им пришлось смотреть, как Иллимани убили и поджарили на костре их ребенка. Их души были травмированы куда хуже, чем тела. Все это объяснил Грондин, а еще добавил, что такие раны не поддаются их лечению.

Теперь они сидели у догорающего костра, а между ними лежало тело их сына, завернутое в оленью шкуру.

— Они смогут идти? — спросила Рия Грондина.

— Да, если захотят. Мы смогли исцелить лишь их тела.

На взгляд Рии, мужчине было лет сорок, но она не была в этом до конца уверена. Ему сломали нос, выбили зубы, а один глаз почти полностью заплыл. В его густых черных волосах, кудрями спадающих на широкие плечи, проступила седина.

Жена была куда моложе его, лет шестнадцати-семнадцати, как и сама Рия. Худощавая, с длиннющими ногами, поджатыми под себя, она была похожа на нахохлившуюся птицу. У девушки была бледная веснушчатая кожа, а темно-рыжие волосы доходили почти до пояса. Огромные зеленые глаза, наполненные болью и ужасом, метались, будто она ждала, что в любой момент на них снова нападут.

Рия подошла к ней, взяла за руку и помогла встать.

— Пойдем, — сказала она на языке Мерел. — Тебе кое-что надо сделать.

Она подвела женщину к воину-Иллимани, который так и лежал между корнями могучего дерева, крепко связанный друзьями Рии. На его виске наливалась красным огромная шишка, именно там, куда угодил камень Рии, но в остальном он был невредим. Агрессия, злоба и похоть исходили от него, словно дурной запах. Рука женщины-Мерел, которую держала Рия, мгновенно вспотела. Она всхлипнула, ее тело задрожало от боли и горя, и слезы покатились по ее лицу. Нельзя было сказать, что это очень возбуждающее зрелище, но член воина-Иллимани пробудился. Враг громко захохотал.