|
Из-за цвета своей кожи Эдди зол на весь мир. Джо Фероне заваливает все предметы, хотя очень способный. Он стал камнем преткновения между мной и Макхаби, потому что я считала его невиновным в краже бумажника. Я доверяю ему, а он – он пристально наблюдает за мной, готовый к прыжку при первом моем неверном движении. Кэрри (подписывается «Вивиан») болезненно-некрасивая девушка, всегда мрачная, таящая ненависть под толстым слоем жира. Гарри Каган – политикан и подхалим. Он баллотируется в президенты Всеобщей организации учеников, и, боюсь, будет избран. Линда Розен страшно отстает в учебе, но преуспевает у мальчиков. А хорошенькая Алиса Блэйк, всегда бледная, в трепетном ожидании большой любви, так уязвима и так легкоранима, как бывает только в шестнадцать лет. Я уверена в ее подлинно глубоких чувствах, но выражать их она умеет только дешевыми трафаретными фразами – большему она не научена. Еще есть Рэсти – женоненавистник. А потом еще есть тихий, запуганный пуэрториканский мальчик, имя которого я даже запомнить не могу. Это дети, вскормленные на жалких отбросах, и у них никого нет – ни в школе, ни дома. Ты знаешь, я только что поняла, что для них нет даже точного слова. «Подростки», «юноши», «ученики», «ребята», «подрастающее поколение», «дети» – все эти определения оскорбительны, снисходительны, ходульны или же просто неточны. В документах мы называем их «ученической нагрузкой», с кафедры – «юноши и девушки», а как следует их называть? Больше всего меня пугает их бездумное восприятие всего, чему их учат. Они не протестуют против авторитетов, хотя вечно протестуют, и притом бурно, а против чего, сами не знают! И им не приходит в голову подумать. Послушание и молчание – вот что у нас особенно ценится. А вот энтузиазм не вызывает энтузиазма. Он таит в себе опасность излишних треволнений. Как-то Адмирал поймал несколько учеников, пришедших в школу до занятий, чтобы попрактиковаться в машинописи. И тотчас же издал манифест, запрещающий пребывание учащихся в школе до 8.20 и после 15.00. Без учителя им не разрешают оставаться в классах. Им не разрешают задерживаться в коридорах. Им не разрешают говорить, не подняв предварительно руку. Им не разрешают переживать слишком остро или смеяться слишком громко. Вчера, например, мы обсуждали вот эти слова из «Юлия Цезаря»: НЕ ЖРЕБИЙ НАШ – МЫ САМИ ВИНОВАТЫ В СВОЕМ ПОРАБОЩЕНЬЕ. Я попыталась связать шекспировскую хронику с жизненным опытом моих учеников. «Правда ли это? – спросила я. – Хозяева ли мы своей судьбы? Бывает ли везение?» Мальчишка в первом ряду так яростно замахал рукой: «Вызовите меня, пожалуйста, вызовите меня!» – что свалился с парты. Ребята рассмеялись. Входит Макхаби. И в тот же день в своем ящике для писем я обнаруживаю: ДО ЕГО СВЕДЕНИЯ ДОШЛО, ЧТО В МОЕМ КОНТРОЛЕ НАД КЛАССОМ ОТСУТСТВОВАЛ КОНТРОЛЬ. — 31 —
|