|
Но затем такие души имеют крест везде; каждый шаг, который они делают, есть крест, распятие. Хотя они живут по преимуществу в мире, в мире, полном лжи, полном обмана, вероломства и эгоизма, каждый шаг, который они делают, все их поступки, все, что они говорят или думают, доказывает, что их глаза и сердца открыты чему-то такому, что отличается от того, на что смотрит мир. Это постоянный конфликт. Жить в мире, жить среди людей мира и все же смотреть на жилище, которое иное. Даже если они пытаются говорить об этом, они не могут. Слова не в силах выразить истину; язык слишком неадекватен, чтобы дать реальное представление об отдаленной истине. Как сказано в Ведах, мир есть майя. Майя означает нечто нереальное; для этих душ мир становится в высшей степени нереальным, как только они начинают видеть реальность, и, когда они сравнивают мир с этой реальностью, он кажется даже еще более нереальным. Ни одно обычное существо не в состоянии представить себе, до какой степени этот мир обнажает свою суть в их глазах. Те люди в мире, которые являются хорошими, но еще не достигли духовного совершенства, которые чувствительны, нежны, добры, видят, как обходится с ними мир, как их не понимают, как все лучшее забирают эгоисты, как тот, кто великодушен, должен давать все больше и больше; как тот, кто служит, должен служить все больше и больше, как тот, кто любит, должен любить все больше и больше; и все же мир не удовлетворен. Какой раздражающей является жизнь для таких людей! И подумайте о тех, кто достиг такой степени осознания, когда возникает огромная пропасть между реальностью и нереальностью, чей язык, когда они достигают этого осознания, становится непонятен, так что они вынуждены говорить на языке, который не является их собственным, и говорить нечто отличающееся от того, что они осознают. Это больше чем крест. Не только Иисусу Христу пришлось нести крест; каждый учитель, чей удел – передать послание, имеет свой крест. Но тогда могут спросить, почему учителя человечества, приходившие на протяжении всех веков и обреченные нести такой крест, не уходили в леса, в пещеры, в горы, почему они оставались в мире? Руми создал прекрасный образ этого. Он рассказывает, почему мелодия тростниковой флейты так глубоко проникает в наши сердца. Это, он говорит, потому, что сначала флейта срезается с ее родного стебля, а затем делаются дырочки в ее сердце, так что сердце разбивается, и она начинает плакать. И то же самое происходит с духом посланника, с духом учителя: благодаря несению и претерпеванию креста, его "я" становится, как тростник, пустым. Это дает возможность музыканту играть свою мелодию; когда "я" становится ничем, музыкант использует его, чтобы сыграть свою мелодию. Если бы внутри еще что-нибудь оставалось, музыкант не смог бы использовать его. — 124 —
|