Тайны Смутного времени

При этом нужно добавить, что «задержки зарплаты» петровского времени способны были ужаснуть даже нынешних отощавших врачей с учителями... Архангельские приказные люди жаловались в 1720 г., что им еще не выдано жалованье за... 1717! Доходило до того, что крестьяне с а м и, видя жалкое положение чиновников, приносили им кто пшенички, кто копеечку. Когда фискалы сцапали подьячего одной из губерний за взятку, на защиту бедолаги встали крестьяне и простодушно объяснили, что они «своим желанием» дали тому денег, а то бы с голоду помер...

Даже столь важная персона, как обер-секретарь сената Щукин, бил челом Петру: «не получая содержания, изжив свое малое именьице, пришел в крайнюю нищету и мизер». Вдобавок, за два с лишним столетия до сталинских займов, всех поголовно чиновников обязывали отдавать часть жалованья «на нужды государства».

В 1726 г. Екатерина I, понимая, что на выплату жалованья государственным служащим в казне нет денег, вынуждена была... узаконить взятки. Жалованье отныне выплачивали только президентам коллегий, «а приказным людям не давать, а довольствоваться им от дела по прежнему обыкновению от челобитчиков, кто что даст по своей воле, понеже и наперед того им жалованья не бывало, а пропитание и без жалованья имели».

О деятельности судебных учреждений при Петре не хватает духу рассказывать подробно. Опишу лишь одно-единственное (в общем, рядовое для того времени) дело.

В 1703 г. крестьяне Новодевичьего монастыря убили крепостного — человека соседнего, кашинского, помещика Кисловского. Возбудили дело. Посланного для ареста и розыска солдата крестьяне встретили «всей волостью с дубьем», и служивый ретировался, прихватив попавшегося под руку мужичка Ивана Дворникова. В губернской канцелярии Дворникова немного подержали и по недостатку улик выпустили, благо сам истец в то время как раз поступал на военную службу и в суд не ходил.

Прошло с е м н а д ц а т ь лет. Кисловский, дослужившись до поручика и получив отпуск, вернулся в имение — и вновь возбудил дело против Дворникова. Дворникова опять посадили — и он провел в ожидании рассмотрения дела два года за решеткой. Впрочем, сидел он своеобразно — поскольку денег на его содержание не отпускалось, сторожа каждое утро в течение этих двух лет отпускали своего узника в город — собирать милостыню или подрабатывать по мелочам. За решеткой бедолага только ночевал.

На третий год какой-то шутник сдуру наплел Дворникову, что того собираются отправить в Преображен­ский приказ (заведение, дублировавшее жуткую Тайную канцелярию). Дворников с перепугу сбежал, приписался к Новодевичьему монастырю, где его и застала первая петровская «ревизия» — перепись податного населения. Кисловский, узнав, где обретается ответчик, послал бумагу в монастырь (по тогдашним правилам монастырского крестьянина нельзя было так просто взять с монастырских земель, если дело было чисто уголовным). Монахи посадили Дворникова под замок, через неделю пришли к выводу, что дело подсудно не им, а светскому суду.