|
ЭПИЛОГ И ВИРТУАЛЬНОСТЬ Итак, категорические выводы делать бессмысленно — все сохранившееся стопроцентной ясности не вносит. История как Лжедмитрия I, так и предшествовавших ему лет правления Ивана Грозного, Федора Иоанновича и Годунова зияет многочисленными пустотами и темными местами. (Правда, я не согласен с академиком Фоменко в том, что Иван Грозный — это якобы ч е т ы р е разных царя. Аргумент против этой версии есть весомейший: мемуары иностранных авторов, которые никаких «четырех царей» отчего-то в России XVI в. не усмотрели. Можно еще допустить, что множество р у с с к и х старинных документов было впоследствии уничтожено, однако вряд ли кто-нибудь поверит, что агенты переписывавших Историю в угодном им Духе Романовых прочесали Европу, старательно уничтожив и все иностранные свидетельства о «четырех царях»...) Дело даже не в недостатке доказательств, а в личности Лжедмитрия I. Который, на мой взгляд, совершенно незаслуженно оказался вымазан грязью с головы до пят и в отечественной историографии присутствует исключительно в неприглядной роли «агента ляхов и езуитов», озабоченного исключительно подчинением Руси Кракову и Ватикану. Повторяю, н и ч е г о в его деятельности не дает повода для столь резких оценок. Наоборот, перед нами — человек, собиравшийся царствовать всерьез и надолго, а потому отнюдь не склонный каким бы то ни было образом наносить ущерб Московскому государству либо православной вере. Человек умный, ничуть не жестокий, не чванный, склонный к реформам и новшествам на европейский лад. Хоть убейте, я не в состоянии понять, чем же Лжедмитрий I хуже Годунова, забрызганного кровью по самую маковку еще со времен опричнины. Чем он хуже кровожадного параноика Петра I, вообще любого из Романовых, не отличавшихся голубиной кротостью. Беда его в том, что он проиграл. Мертвые оправдаться не в состоянии. Мы в который раз сталкиваемся с грустным парадоксом: монархам категорически противопоказано быть добрыми и гуманными. Ведь достаточно было Лжедмитрию, торжественно вступив в Москву, снести пару дюжин голов, не исключая башки Шуйского, — и он при таком повороте дел имел все шансы процарствовать долго. Более того — стать властелином объединенного московско-польско-литовского государства (вспомните предложения, сделанные ему мятежной шляхтой). Вновь, как и в варианте с Иваном Грозным-католиком, перед нами все предпосылки для создания обширной и могучей славянской державы. Правда, в э т о м варианте я не уверен в долговечности такой державы — чувствую, рано или поздно ее вновь разодрали бы на Жечь и Московию нешуточные противоречия: хотя бы религиозная чересполосица (православные, католики, лютеране, ариане). Сверхдержава эта могла уцелеть при непременном условии: будучи прочно сцементирована о д н о й религией. — 54 —
|