|
И призвал ворожей. Ворожеи напророчили царю сплошные неприятности, вплоть до скорой кончины. Борис, видимо, настолько уже ослабел душой, что даже не пытался их казнить, а послал сына в церковь молиться за собственное здравие. Одновременно вызвал ближнего боярина Басманова, пообещал тому дочь в жены, а в приданое Казань, Астрахань и Сибирь — лишь бы Басманов убил самозванца. Басманов, с одной стороны, прекрасно понимал, что достать самозванца в укрепленном Путивле трудновато, а с другой прекрасно помнил, сколько раз Борис нарушал схожие обещания. И по какому-то неисповедимому движению души вдруг поверил, что царевич — настоящий (настолько, что впоследствии не покинул Лжедмитрия и погиб вместе с ним). В совершеннейшем отчаянии Борис отправил в Путивль трех монахов с заданием отравить самозванца. Монахов быстро разоблачили, но Борис об этом уже не успел узнать — скончался... ТРИУМФ Смерть Годунова была скоропостижной — сохранились подробные описания. Встав из-за стола после обеда в Золотой палате Кремля со знатными иноземцами, царь неожиданно упал, изо рта, носа и ушей пошла кровь. Он прожил еще два часа, успев по обычаю того времени принять монашеский постриг и благословить на царство шестнадцатилетнего сына Федора. Из среды живших в Москве немецких докторов тут же пошел слух, что царя отравили. Историки и прошлого, и нынешнего столетия к этой версии относятся скептически — а мы ее рассмотрим погодя. Любопытно, что буквально через несколько дней после смерти Бориса согласно неистребимой русской традиции поползли слухи о том, что вместо Годунова в гробу лежит «кованый из железа ангел», а сам царь жив и где-то то ли скрывается, то ли странствует. Правда, слухи эти очень быстро заглохли сами по себе — Борис всем надоел хуже горькой редьки, но через несколько месяцев, о чем я напишу позже, вновь возникли при самых что ни на есть комических обстоятельствах. Дальнейшие события, полное впечатление, отмечены явственными признаками некоего трагикомического шутовства. Наличествовало все — кровь и текущее рекой вино, страдания и ликование, плач и разудалые песни... Петр Басманов, выехавший к сосредоточенным в Кромах правительственным войскам, с какой-то прямо-таки опереточной легкостью сумел склонить на сторону «царевича Димитрия» большую часть влиятельных командиров: двух братьев князей Голицыных, Салтыкова, рязанских дворян братьев Ляпуновых, начальника «иноземного полка» фон Розена. Началась сумятица, на меньшую часть войска, оставшуюся верной Федору, ударили казаки самозванца, и все было кончено довольно быстро. С этого дня ни о каком вооруженном сопротивлении самозванцу уже не шло и речи. — 16 —
|