|
Партия стремилась наживать политический капитал на прошлом. Президент Линкольн смотрел с огромного портрета на ораторов, превозносивших просвещенных аболиционистов, творцов индустрии, хранителей культуры из северо-восточных штатов и предприимчивых бизнесменов со Среднего Запада. Рузвельт, снедаемый честолюбием, недолго оставался в тени. На выборах председателя его друг Кэбот Лодж выступил с кандидатурой негра Т. Линча. В секунду замешательства Рузвельт провозгласил: «Великая республиканская партия, которая выдвинула в президенты Авраама Линкольна из Иллинойса, выбирает своим председателем представителя расы, право которой сидеть в этих стенах завоевано кровью и средствами, столь щедро отданными основателями республиканской партии». Искусство экспромтов, энергия, бьющая через край, сделали Т. Рузвельта заметной фигурой, хотя всерьез его не приняли и в верхний круг партийного руководства в числе партийных фаворитов он попасть еще не мог. Рузвельту оставалась лишь трибуна нью-йоркской ассамблеи. Один из лидеров ? сенатор Форейкер таким вспоминает Т. Рузвельта: «...щеголевато выглядящий парень в очках аплодировал кончиками пальцев; волосы у него были разделены пробором посредине, коротко острижены спереди; он усиленно налегал на «р» в своем произношении. Возможно, что у него есть способности, но он отмечен неистребимым запасом неизлечимого пижонства и фантазий, которые, придет день, встретят надлежащий отпор». Пройдет время, и через двадцать три года Рузвельт и Форейкер скрестят мечи, пока же они в неравных условиях. Рузвельт не произвел на партийное руководство особого впечатления. Карикатуристы изображали его амбициозным, но слабым ? бьющим голыми руками по глухой стене. Художникам нравилось пижонство своей жертвы. В плотно облегающих брюках, высокой шляпе, длиннополом пиджаке изысканных линий он выглядел никчемным щеголем. Характерная улыбка еще не стала главным признаком его карикатурных изображений. Законодатель эстетической богемы Оскар Уайльд и не подозревал, что его именем называют молодого ставленника нью-йоркской буржуазии. Предвыборная платформа республиканцев отражала интересы не готовой еще к штурму мировых рынков американской буржуазии: высокий тариф для защиты от иностранного импорта, поддержка золотого стандарта, реформа государственных служб и многое другое, повторяющееся каждые четыре года. Даже республиканская «Нью-Йорк тайме» назвала эту платформу «неискренней и бессмысленной». На конвенте неожиданностей не было. Блейн шел фаворитом и при четвертом голосовании набрал необходимое число голосов. Рузвельт, один из лидеров независимой фракции, видел, как тают ее ряды, и заранее убедился в поражении. Не осуществились его планы добиться национальной известности. Он увидел вблизи заправил своей партии, и это отнюдь не добавило почтения к ним. В письме сестре Рузвельт писал: «Голос народа может быть гласом божьим в пятьдесят одном случае из ста; но в остальных сорока девяти случаях это может быть голос дьявола или, что еще хуже, голос глупца». — 23 —
|