|
очищения, соответствующую испытаниям семи пещер или ступеней. Алхимия, таким образом, была или телесным посвящением, или посвящением в таинства, духовной алхимией, одна составляла покрывало для другой, отчего часто случалось, что в мастерских, где, как народ думал, адепты занимались специальными занятиями и не искали ничего, кроме металлов золотого века, в действительности искали только тот фи-лофский камень, который составлял кубический камень философского храма, наконец, ничего не очищалось, кроме страстей. Люди, а не металлы, проходили сквозь тигель. Бёме, величайший из мистиков, много писал о совершенной аналогии между философским трудом и духовным возрождением. Алхимия процветала в Египте с самых ранних времен, и говорят, что Соломон занимался ею. Ее золотой век начался с завоеваний арабов в Азии и Африке, около времени уничтожения Александрийской библиотеки. Легковерные сарацины, знакомые с баснями о талисманах и небесных влияниях, горячо верили чудесам Алхимии. При великолепных дворах Альманзора и Гарун-аль-Рашида профессора герметической науки нашли покровительство, учеников и вознаграждение. Все-таки от вышеназванного периода до одиннадцатого столетия единственный известный алхимик - аравиец Гебер, собственное имя которого Абу-Муза-Джафар, прозванный эль-Софи. Его попытки превратить неблагородные металлы в золото повели к разным открытиям в химии и медицине. Он был также знаменитым астрономом, но - так проходит слава мира! - дошел до наших времен как основатель языка, известного под названием тарабарщины. Крестоносцы привезли эту алхимию в Европу, и около XIII столетия Альберт Великий, Роджер Бэкон и Реймонд Люл-ли возобновили ее. Генрих VI, король английский, приглашал лордов, дворян, докторов, профессоров и священников заниматься изысканием философского камня. Следующий замечательный человек, уверявший, будто владел филофоским — 45 —
|