Но Олимпия не могла покинуть поле сражения. Надеясь, что боязнь огласки сломит сопротивление папы, она решила сжечь корабли и прибегла к угрозам. Между прежними любовниками состоялась весьма оживленная и продолжительная беседа, которую мы вкратце излагаем. Олимпия. Итак, вы приняли решение? Вы передаете руководство церковью своему фавориту? Подумайте, остановитесь на той опасной тропе, куда вас завела пагубная страсть к этому молодому человеку. Папа. Я его люблю? Обожаю? Оставьте меня в покое! Олимпия. Это ваше последнее слово? Папа. Да, мое последнее слово. Олимпия. Тогда я вас заставлю лишить его власти. Папа. В самом деле? Любопытно, на что вы рассчитываете? Олимпия. Очень просто: я разоблачу ваши постыдные связи. Папа. Мне это совершенно безразлично. Олимпия. Всему христианству станет известно о ваших гнусностях. Папа. Христианство уже знает о них! Олимпия. О вашей кровосмесительной связи со мной и с женой вашего сына. Папа. Это уже давно ни для кого не тайна! Олимпия. О чудовищных оргиях, в которых вы погрязли вместе со своими мерзкими куртизанками и еще более мерзкими юнцами. Папа. Это все? Олимпия. От вас отвернутся все католики. Какой моральный авторитет вы сохраните после таких разоблачений? Папа. Моя дорогая невестка, вы безумны. Разве я вам не сказал, что вы не сообщите ничего нового? И в чем моя вина, кроме того что я следовал примеру моих предшественников? Поймите, я не боюсь вас, но хочу сохранить мир у себя в доме, и потому, будьте любезны, убирайтесь немедленно. Счастливого пути! Олимпия была в ярости – последняя попытка потерпела крах. Быть столько лет верховной владычицей и покинуть папский дворец! Уступить место предателю, который в ответ на ласки похитил у нее сердце папы? Какое унижение, какая катастрофа! Чтобы не доставлять удовольствия врагам видеть ее поражение, Олимпия тайно покинула дворец и стала обдумывать планы мести. МЕСТЬ ОЛИМПИИ. Более сдержанная, а главное, более осторожная, молодая Олимпия стушевалась перед кардиналом Асталли. К несчастью, ее безмозглый супруг не обладал такой же рассудительностью. Доблестный рогоносец очень гордился интимными отношениями родителя со своей женой. Он был крайне рассержен и устраивал Асталли настоящие сцены ревности. Рассчитывая на родительские чувства, он даже осмелился упрекать Иннокентия. Но отцовская струна была у того не слишком чувствительной. Единственным соображением, которое могло сделать его снисходительным к сыну, было нежелание полного разрыва с очаровательной Олимпией, ибо время от времени он удостаивал своим вниманием и ее. Сначала Иннокентий терпеливо выслушивал укоры сынка, возомнившего, что ему удалось уговорить отца. Вообразив себя победителем, Камилл стал не на шутку дерзить отцу, уже совсем не отдавая отчета в своем поведении. — 313 —
|