|
Адепт Священной Терапевтики есть, в первую очередь, тот, кто Сострадание поставил краеугольным камнем своего бытия, единственным смыслом своего существования. Об этом и слова Христа, утверждающего, что вся наша Мудрость и знание всех вещей без Любви, оживляющей их, - медь звенящая и ничто более. Вспоминается простая и величественная быль из истории моего болгарского рода. Нинко-чорбаджия[2], мой болгарский прапрапрадед, за бережливость и умение вести дела прозванный Хозяином, а за ясный ум и праведную жизнь - Мудрецом, слыл одним из богатейших людей своего края и к тому же, как говаривали, был сведущ в тайных науках... ~ Выходящие на утреннюю работу люди часто видели его недвижимо сидящим на вершине холма лицом к восходящему Солнцу; а больных, что он исцелил травами, наложением рук или богомильским заговором[3], было не счесть в окрестных селах. Тихим и спокойным словом, взглядом, полным глубокого понимания, или каким-то особым знанием, ведомым лишь ему одному, Нинко укрощал боли, приносил покой сердцам, мирил врагов; о мудрости его советов ходили легенды. В жестокую эпоху родился Нинко. Три столетия не высыхали слезы болгарской земли - растоптанной, задыхающейся, гибнущей под глумливым бременем турецкого рабства. Кровь была повсюду, и казалось уже, что камни напитались кровью; и виноградная лоза, упившись ею, давала горький плод. И он не выдал муки и, закусив губу, подавил яростное рыдание, когда крича прибежал деревенский мальчик: солдаты взяли заложников, загнали в церковь и по приказу кехайи[4] сожгут, если село не выдаст гайдуков... Примчался тогда чорбаджия к дому кехайи, сунул чиновнику в руки золото и уговорил кормить и поить заложников до его возвращения. Много дней скакал он, безжалостно погоняя любимого коня, пока не ступил на землю у резиденции турецкого султана. И, преклонив колено, просил чорбаджия милости для односельчан: - Стонет земля болгарская, владыка, и страдают невинные за чужие грехи. Ты взял плоды этой земли, зачем тебе нужна ее кровь? - Я могу уничтожить тебя, болгарин! Что останется от всей вашей любви к грязному ближнему и от твоего ума, который помог тебе войти в этот дворец? - Останется сама любовь, чистота сердец и людская память о добром деле. Я не боюсь смерти, владыка. - Ты дорого заплатишь мне за каждую христианскую душу, отдашь все свое имущество... Согласен? - И кровь свою отдам. И изумился султан такой великой вере и любви к Человеку, вызвал писца и продиктовал приказ о помиловании. И сидел нищий богач в саду, прощаясь со всем, что когда-то радовало его глаз, и слушал доносившуюся издалека песню сборщиков винограда: — 7 —
|