|
ищете, есть мир вашей собственной души. Лишь в собственном вашем сердце живет та, другая действительность, по которой вы тоскуете. Я могу вам дать только то, что вы уже носите в себе сами, я не могу открыть вам другого картинного зала, кроме картинного зала вашей души. Я не могу вам дать ничего, разве лишь удобный случай, толчок, ключ. Я помогу вам сделать зримым ваш собственный мир, только и всего. Он снова полез в карман своей пестрой куртки и вынул оттуда круглое карманное зеркальце. -- Глядите: вот каким видели вы себя до сих пор! Он поднес зеркальце к моим глазам (мне вспомнился детский стишок: "Ах ты, зеркальце в руке!"68), и я, несколько расплывчато и смутно, увидел жуткую, внутренне подвижную, внутренне кипящую и мятущуюся картину -- себя самого, Гарри Галлера, а внутри этого Гарри -- степного волка, дикого, прекрасного, но растерянно и испуганно глядящего волка, в глазах которого вспыхивали то злость, то печаль, и этот контур волка не переставал литься сквозь Гарри -- так мутит и морщит реку приток с другой окраской воды, когда обе струи, мучительно борясь, пожирают одна другую в неизбывной тоске по окончательной форме. Печально, печально глядел на меня текущий, наполовину сформировавшийся волк своими прекрасными дикими глазами. -- Вот каким видели вы себя, -- повторил Пабло мягко и сунул зеркало обратно в карман. Я благодарно закрыл глаза и отпил глоток эликсира. -- Теперь мы отдохнули, -- сказал Пабло, -- мы подкрепились и немного поболтали. Если вы уже не чувствуете усталости, я поведу вас сейчас в свою панораму и покажу вам свой маленький театр. Согласны? Мы поднялись, Пабло, улыбаясь, пошел впереди, отворил какую-то дверь, отдернул какую-то портьеру, и мы очутились в — 169 —
|