|
Можно наблюдать, что процесс реформы замечательным образом напоминает модель бум/спад на фондовой бирже. Все начинается сравнительно медленно. Сначала реформа удовлетворяет некоторые надежды, с нею связанные, и укрепляется в связи с этим. И когда результаты начинают значительно отклоняться от ожидаемых, отклонение все еще помогает движению реформы: недостатки системы становятся более очевидными, ее способность противостоять изменениям эродирует, в то время как стремление к переменам усиливается. Политические и экономические изменения усиливают друг друга. По мере того как ослабляется экономическая роль центров власти, их политический авторитет тоже подрывается. Конечно, власть будет сопротивляться – в конце концов, главным инстинктом любой бюрократии является инстинкт самосохранения, – но ее сопротивление породит дальнейшие нападки, пока политические цели не заслонят экономические и разрушение центральной власти не вырастет в основную цель. Здесь на смену реформе приходит революция. Есть еще один фактор, который, похоже, играет важную роль во всем этом процессе: внешний долг. Страны, вставшие на путь реформы, очень часто прибегают к западным займам, чтобы хоть как-то бороться с дефицитом. К сожалению, взятые взаймы средства разбазариваются точно так же бездарно, как и свои, отечественные, потому что нет эффективной системы капиталовложений. И Польша, и Венгрия брали очень большие займы в семидесятые годы; но планы капиталовложений были плохо продуманы и плохо выполнялись, поэтому проекты не только не оправдали себя, но и втянули эти страны в огромную внешнюю задолженность. Очень трудно разграничить причины и следствия в рефлексивном процессе, но нет сомнений, что и в том, и в другом случае режим пытался себя оправдать, создавая иллюзию какого-то движения, улучшения. Существует прямая связь между экономической реформой, внешним долгом и последующим экономическим спадом. Это можно наблюдать, сравнив Польшу, Венгрию и Югославию, с одной стороны, и Чехословакию и Восточную Германию – с другой. Румыния – особый случай, потому что там во главе государства стоял диктатор, который хотел и мог заставить свой народ терпеть невероятные лишения, чтобы выплатить внешний долг. Возникает вопрос: предвидели ли реформаторы результаты своей политики? Ответ весьма неоднозначен. Несомненно, реформаторами двигало прежде всего желание изменить систему, и они были готовы идти на полумеры, очень хорошо понимая, что полумеры обязательно потребуют следующих шагов. В то же время они, наверное, не полностью осознавали возможные негативные последствия, в противном случае они не могли бы так убедительно пропагандировать свою политику. Конечно, реально проводимая политика сильно отличалась от заявленной политики, но ведь реформаторы всегда могут сказать, что их рекомендации просто не были выполнены. Однако их всех засосало в процесс, представляли ли они правительство или оппозицию, и им стало казаться, что у каждой проблемы есть решение, даже если это решение порождает новую проблему. Другими словами, они стали участниками процесса и в качестве таковых преданными сторонниками дела реформирования. Даже если у них были какие-то сомнения, они не могли заявить о них во всеуслышание; им оставалось только молчать[18]. Таким образом, споры вокруг реформы стали определяться молчаливым убеждением в том, что реформа даст результаты, если процесс будет непрерывным. хотя с высоты сегодняшнею дня совершенно очевидно, что это убеждение ошибочно. — 71 —
|