|
Потом, где-то еще около года, Василий Федорович продолжал купать свою дочь, но она все больше стеснялась его и ускользала от того, чтобы повторялось... В короткое время она совершенно стала самостоятельной не только в купании, но и в отходе ко сну. И все-таки, в подвижной игре ли, в домашних делах и прочем, нет-нет, да девочка неожиданно оживляясь и тут же, замирая на некоторое мгновение, исподволь, посматривала на своего отца выразительно светящимися от неведомой радости глазами, словно была благодарна... Даже теперь, когда Юля уже стала совершенно взрослым человеком, иногда она так посмотрит на своего отца, будто до сих пор..., те же глаза детства. Отдаленное волнение... Оживающее сновидение... Но разум... ... Внезапно, там в прихожей, надломленной мелодией встрепенулся электрический звонок -- кто-то пришел. Аршиинкин-Мертвяк тоже встрепенулся у себя в кабинете на диване, будто этот звонок ужалил его в душу, и тем самым образные размышления профессора остановились, оборвались, и стали медленно рассеиваться... "Что это? Где я? Почему?..." -- в первые мгновения подумалось Василию Федоровичу. Аршиинкин-Мертвяк ощущал мутную тяжесть в области сердца, мысли его еще путались и теперь спотыкались об убегающих врассыпную , только что властвовавших над ним образов прошлых, но близких лет. Профессор настороженно приходил в себя, осмотрелся по сторонам, разгадывая что произошло... Звонок в дверь повторился, но уже безболезненно для хозяина квартиры. Тут же профессор спохватился и, бегло нащупавши под ногами домашние тапочки, подскочил с дивана, вышел в прихожую и, засуетившись с открыванием зам-ков, поторопился успокоить гостя через дверь: -- Открываю, открываю. -- Но впопыхах Василий Федорович замешкался: вместо того, чтобы открыть замок, он его провернул в обратную сторону -- — 68 —
|