|
— Кисмет! — вздохнул Осман-паша. — Да, судьба, — согласился Иван Степанович: он не нуждался в переводчике, тут же по-турецки спросив, не беспокоит ли рана. — Скоро буду ходить. Правда, в плену. — Плен ваш будет очень недолгим. Вы слишком почетный пленник и герой Турции. Оба генерала опустились на скамью, продолжая внимательно разглядывать друг друга. Осман-паша смотрел серьезно и грустно, а седой Ганецкий улыбался. И с той же улыбкой сказал: — Прикажите же, однако, войскам сложить оружие. Осман молчал, продолжая задумчиво смотреть на своего победителя. Ганецкий спокойно ждал, понимая, как тяжело турецкому полководцу, пожалованному султаном титулом «гази» («непобедимый»), отдать такое приказание. И все молчали, только Хасиб-бей осторожно брякал медицинскими инструментами, складывая их в коробку. — Ваше превосходительство, — тихо сказал Струков, посмотрев на карманные часы. — Скоро начнет темнеть. — Я прошу вас, генерал, не задерживать более с приказанием, — мягко повторил Ганецкий Осману. — Первым его должен исполнить я, — Осман-паша тяжело вздохнул и снял с себя саблю. Ганецкий встал. Осман обеими руками протянул ему оружие, и старый генерал столь же торжественно, в обе руки принял его. — Я полвека воюю с вашей страной, генерал, — тихо сказал он. — С двадцать восьмого года, во всех войнах. Но я и мечтать не смел, что когда-нибудь приму оружие из рук лучшего полководца Турции. Может быть, у вас есть какие-либо желания? Если они в моей власти, я исполню их. — Желание? — Осман-паша чуть улыбнулся. — Я бы хотел увидеть генерала Скобелева. — Ждите его здесь, генерал. Осман вежливо склонил голову, вдруг резко вскинул ее и строго посмотрел на своего начальника штаба. — Чего вы ждете после того, как ваш командир сложил оружие? И повелительным жестом указал на дверь. Тахир-паша почтительно поклонился и пошел к выходу. Проходя, сказал Струкову. — Сейчас армия сложит оружие. Соблаговолите присутствовать? — Проследить, — приказал Ганецкий. — Вызови караульные команды и немедля пошли за Скобелевым. Струков отдал честь и вышел вместе с Тахиром. В первой комнате по-прежнему толпились офицеры и по-прежнему плавали облака табачного дыма. — Командующий сдал свою саблю, — сказал начальник штаба. — Прошу вас пройти к частям и обеспечить порядок сдачи оружия. Сказав это, Тахир-паша вышел из караулки, и Струков последовал за ним. У входа стоял конвой Ганецкого. Распорядившись о караульных командах, генерал отозвал корнета и приказал разыскать Скобелева. Корнет вскочил на коня и помчался в Плевну, а Струков поспешил за Тахиром, который быстро поднимался на холм. Поднявшись, он повернулся к войскам и, воздев руки к небу, начал что-то кричать, а Струков всматривался в угрюмые лица аскеров. Исхудалые, истощенные голодом и боями, они оставались по-прежнему грозной силой, по-прежнему горели решимостью сражаться, и Александр Петрович впервые за этот день ощутил не только восторг победы, но и огромное облегчение. Самая боеспособная, сплоченная и опытная армия противника сдавалась русским войскам во главе с лучшим полководцем Османской империи. — 218 —
|