|
Поэтому не будет преувеличением сказать, что современная технология украла у человека самую приятную работу — творческую, полезную работу для рук и мозгов, и дала взамен много фрагментарной работы, большая часть которой человеку вообще не по душе. Технология засадила массу людей за работу, которая, если она вообще продуктивна, продуктивна в непрямом или каком-то «опосредованном» виде, и большая часть такой работы была бы вообще не нужна при менее современных технологиях. Похоже, Карл Маркс предвидел многое из этого, когда писал: «Они хотят, чтобы производились только полезные вещи, но забывают, что производство слишком большого количества полезных вещей выливается в слишком большое количество бесполезных людей», к чему можно добавить: особенно когда процесс производства безрадостен и скучен. Все это подтверждает наше подозрение, что, развиваясь, современная технология становится все менее человечной, поэтому нам не мешало бы остановиться и пересмотреть свои цели. Мы накопили огромное количество новых знаний, обладаем чудесными научными методами их дальнейшего умножения и обширным опытом в их применении. Все эти знания в некотором смысле истинны. Эти истинные знания сами по себе не обрекает нас на технологию гигантизма, сверхзвуковых скоростей, насилия и устранения человеческого удовольствия от работы. Мы использовали наши знания только одним из возможных способов, причем, как сегодня становится все более заметно, способом немудрым и разрушительным. Как я показал, в нашем обществе по-настоящему продуктивное рабочее время уже сократилось до примерно 3,5 процентов совокупного времени общества, и все развитие современных технологий направлено на его дальнейшее сокращение, асимптотически[73] до нуля. Представьте себе, что мы поставили противоположную цель — увеличить его в шесть раз до примерно 20 процентов, чтобы 20 процентов совокупного времени общества использовалось на действительно продуктивную работу с использованием рук, головы и, естественно, отличных инструментов. Невероятная мысль! Тогда нашлась бы работа даже для детей и стариков. При шестикратном снижении продуктивности мы бы производили то же самое количество товаров, что и сегодня. На любую работу нашлось бы в шесть раз больше времени — достаточно, чтобы выполнить ее размеренно и с удовольствием, произвести по-настоящему качественные предметы и даже украсить их. Только подумайте о терапевтическом эффекте настоящей работы, об ее образовательной ценности. Никто бы тогда не стал продевать срок обучения в школе или понижать возраст выхода на пенсию с целью вытеснить людей с рынка рабочей силы. Помощь каждого была бы уместна. Достоянием каждого стала бы редчайшая сегодня привилегия — возможность, задействуя руки и голову, выполнять полезную, творческую работу в удобное для себя время, в своем темпе, и с отличными инструментами. Значит ли это, что нам пришлось бы намного больше работать? Нет, люди, которые так работают, не знают различия между работой и досугом. За исключением сна, еды и иногда безделья, они всегда занимаются чем-то приятным и продуктивным. Многие работы для «нахлебников» просто исчезли бы; оставлю на откуп читателю определить их. Стали бы не нужны бездумные развлечения и другие наркотики и, несомненно, люди намного меньше болели бы. — 89 —
|