Сын Ра

«Я не пойму, во Владимире вообще по графику стоянка всего 15 минут, а мы уже стоим 45!» - возмущенно сказала «Мерилин Монро» проводнице из другого вагона, а я вдруг отчетливо осознал, что эта стоянка предназначается исключительно для меня, чтобы хорошенько все обдумать и приготовиться к очередному испытанию Ра.

В тамбур вошел киргиз, который заботливо, с большим участием сказал мне: «А вы что же здесь один, неужели так интереснее? Вы бы хоть переоделись, а то в костюме уже 4 часа ходите по поезду!» «Да успею еще, дорога длинная!» - сказал я, отвернувшись от киргиза к окну, всем своим видом давая понять, что я не желаю общаться с неинтересным мне собеседником. Киргиз повернулся и вышел, а вслед за ним в моем тамбуре появился начальник поезда Яша, который, с не меньшими, чем у киргиза, сочувствием и жалостью, спросил: «Вам, наверное, плохо?» «А с чего вы вдруг это взяли?» - удивился я, которому было очень даже «хорошо» в тот момент. «Ну, вы так странно, - еврей изобразил мое лицо на вытянутой вперед шее, - уставились в окно, что я и подумал - наверное, человеку плохо!» «Нет, не беспокойтесь, все в порядке», - ответил я, и Яша убежал дальше по своим делам. Такое повышенное участие окружающих к моей скромной персоне показалось мне тогда более чем странным и очень подозрительным.

Мимо, видимо из ресторана, прошел офицер с эмблемой связиста, который ехал в крайнем купе рядом с туалетом. Мы разговорились - майора звали Дмитрием, я представился полковником милиции, и он пригласил меня на чай в свое купе. Я обещал зайти как-нибудь, и еще некоторое время постоял в тамбуре один. Но, делать нечего - пора возвращаться в свое «родное» купе, в которое, почему - то, мои ноги «сами не шли». Что — то непонятное, совершенно неведомое, упорно отталкивало меня от этих подозрительных и крайне неприятных соседей.

До самого вечера мы сидели в купе и вели пространные споры о политике, напрочь забыв о непреложной истине, что «вагонные споры - последнее дело», как поется в известной песне Андрея Макаревича. Я уже окончательно протрезвел, когда меня вызвал в коридор киргиз и сказал угрожающим тоном: «Послушай, ребята с соседнего купе просили меня передать, чтобы ты сам, добровольно отдал свои деньги. Так будет лучше для тебя самого!» Не знал этот «дятел» - кому он такое говорит! «Что такое, я не понял? Какие деньги и кому надо отдать?» - со злостью прошипел я, но киргиз уже поспешно удалялся от меня по коридору вагона.

В это самое время из соседнего купе, где все это время шла попойка, а сейчас стало подозрительно тихо, вынырнул «Антибиотик» с чрезвычайно испуганным лицом и заговорщическим видом. Все сразу встало на свои места. «Так ты с ними заодно, сука?!» - закричал я и нанес левой рукой «Антибиотику» сокрушительный удар в челюсть, от которого он замертво, как подкошенный, рухнул на пол. Тут же из купе выскочили двое мужиков - один с комплекцией Арнольда Шварценнегера (по - видимому, «бугор» этой криминальной команды), и второй, чуть поменьше, находящийся в изрядном подпитии. «Вы за что ударили пожилого человека? Как вам не стыдно? Да как вы смели?» - ханжески заревел верзила «Шварц». «Значит, смел, потому что я - полковник милиции, а в моем купе едут вагонные мошенники!» «Чего - чего? -недоверчиво протянул верзила.- Какой там еще полковник?» «А вот такой, «не мазаный и не сухой», - прорычал я, которого все происходящее здесь уже здорово начало бесить. Я отправился прямым ходом к проводнице. Увидев «Мерилин Монро», я почти прокричал ей в ухо: «Я — полковник милиции, вызывай патруль, в моем купе едут воры и мошенники!» «Никакой милиции я вызывать не буду, а позову начальника поезда -пусть он с вами разбирается», - раздраженно пробурчала крашенная блондинка «Мерилин». «Да на хера мне сдался твой начальник! Все и так ясно - ты с ними тоже заодно!» - сказал я и быстро пошел в купе.